Нужно воспользоваться этим. Через несколько часов весь рудник рухнет, не выдержав напора в одном месте сдвинувшихся черных пород.
– Ко мне, братцы, сюда, живо!
Люди обступили его отовсюду.
– Кому жизнь дорога, ко мне, одно спасение осталось – старая штольня вверху. Там шахта еще цела, может быть. Да, воздух там шибко идет, что иначе и быть не может. Сберите из боковых ходов, кто еще не слышал этого, и сходитесь сюда.
Несколько человек, менее других растерявшиеся, бросились по штольне в боковые жилы.
И четверти часа не прошло, как все уцелевшие были уже здесь.
Штейгер приказал захватить смоляные факелы, хранившиеся в сухом месте под верхним сводом. Сочли оставшихся; оказалось, что не хватало семерых.
Этих, видно, уже никогда не видят товарищи. Их завалило в самой шахте!
– Ко мне, ребята, меня слушайте! – решительным тоном обратился к рудокопам старший. – Теперь, коли мы еще между собой свару заведем, – тут нам конец. Сдается мне, что по старой верхней штольне дойдем мы до шахты. Если она обвалилась внизу – может там, вверху, уцелела. Ты бы, Иван, оперся на кого-нибудь. Братцы, старику помочь надо! Не бросать же его здесь. Терентий, ты всех сильнее, помоги-ка ему. Тебя за это Бог не оставит! Ну, теперь за мной, братцы, благословясь.
Он снял шапку и перекрестился; шорох подымавшихся для креста рук послышался кругом.
– Как только с этими? – спросил он, глядя на высовывавшиеся еще из массы обвала трупы.
– Что же, их Сам Бог схоронил! – заговорила толпа. – Им хорошо: под рудой пропасть, по Божьему произволению, – все равно, что с попом и с исповедью. Издавна так у нас на Урале народ думал.
– Ну, ладно. Царство им Небесное!
Штейгер высоко поднял свой факел и пошел вперед.
Толпа, робко прижимаясь к стенам, следовала за ним. Добрались до входа в наклонную жилу, соединявшую верхнюю брошенную штольню с нижней. Штейгер решительно вошел туда. Люди сбились в кучу и, то приостанавливаясь, словно выжидая, как ему удастся пройти далее, то прислушиваясь, нет ли какого шуму позади, не рухнула ли их оставленная теперь внизу штольня, стали подыматься по крутому спуску. И впереди, и позади густился мрак. Только в центре светлого пятна от факела шли люди. Казалось, тьма за ними следовала, подстерегая каждый их шаг… Минут двадцать двигались они вверх, то сгибаясь там, где свод этого бокового хода навис горбиной, то снова выпрямляясь и быстро догоняя друг друга. Теперь им казалось страшнее всего отстать от толпы: остаться кому-нибудь одному – все равно было, что обречь себя на смерть. Штейгер изредка замедлял шаг и, убеждаясь, что все следуют за ним, опять ускорял его.
Вот сильным напором воздуха заколебало во все стороны пламя факела… Струя ветра делается сильнее, пламя откинуло назад длинным красным языком, клубы удушливого дыма несутся теперь прямо в лица рудокопам, но им не до того. Совсем почерневшие, они двигаются все вперед и вперед. Ход расширяется. Остатки старых балок, прогнивших насквозь, торчат у стен, перегораживают дорогу; через них переступают, о них спотыкаются… Вот еще мгновение – и те, кто был позади, остался во тьме: факел точно пропал куда-то.
Штейгер с передними вышел наконец в старую штольню.
Он приказал зажечь еще несколько факелов.
Штольня была теперь видна далеко. Горные породы здесь, казалось, еще держались крепко. Когда приподняли факелы повыше, заметно было, что хоть вода и просочилась в своды, но они еще были надежны. В одном месте пламя отразилось в громадной луже, посреди нее что-то булькало. Очевидно, тут снизу пробился ключ… Длинная струя от лужи стремилась к выходу из штольни, к колодцу шахты… По течению этой струи двинулись и рудокопы.
– Стой, братцы, здесь!.. – обернулся штейгер. – Ждите меня. Может, опасно; пойду один взглянуть сначала.
Испуганные лица столпились, прижались один к другому и стали. Безмолвие царит между ними, так что слышно, как из чьей-то натуженной груди с тяжелым хрипением вырывается дыхание. Факел штейгера – все дальше и дальше. Вот он уже слабой звездочкой блестит во мраке. Звездочка светит слабее и слабее. Остановилась… Вверх двинулась, вниз опустилась… Постояла на месте и опять растет и делается ярче… Вот уже рудокопы видят красный язык факела. Вот обрисовалась фигура штейгера… Вот и лицо его видно, бледное, полное ужаса. И он, видимо, растерялся… Подошел, молчит. И толпа молчит…
– Теперь, братцы, одно… Помирать!
Толпа колыхнулась.
Штейгер, подойдя к самому зеву штольни и рискуя сорваться вниз, в колодец шахты, осветил ее верх своим факелом. Света этого было достаточно, чтобы увидеть, как ее скривило всю. Кое-где сдвинулись массы мягкой породы. Нужно было еще немного, чтобы они рухнули вниз. А над ним из стены вывалилась подмытая водой громадная скала и поперек засела, уничтожив всякую возможность выйти из рудника этим путем.