– Какая встреча, Северьяныч?
– Встреча! Мир решил, значит, учинить вам встречу! У гумнов. Встречать вас будут… Версты полторы от хутора. Видите, вон плетни идут и вербы за ними. То оливады у нас. А за оливадами сейчас гумны. Там и хутор недалеко… За вербами не видно церкви. Невысокая она у нас: широкая и приземистая!..
– Так!..
И над повозкой опять стояло молчание… А степь, блестя, уходила по сторонам – просторная, светлая, весенняя… Маленькие бугорки горели яркой весенней зеленью. Порой мелькали золотистые пятна – первые степные цветы. Дул ветерок, и в нем была ласка наступавшей весны. Под тряску езды дремалось. Но отец Георгий не спал и думал о том, как произойдет у него первая встреча с прихожанами…
– Подъезжаем, батюшка! Уж близко гумны. За вербами направо смотрите, – и Северьяныч тыкал кнутом туда, где были гумны.
Повозки повернули вдоль старых плетней, за которыми стояли высокие развесистые вербы – все в легком желтоватом пуху.
Когда проехали плетни и высокие вербы за ними, – открылось большое пространство, желтое от ковыля и прошлогоднего сена. Потянулись гумны… На самом конце их стояла хатка, покачнувшаяся на бок, темная, как осенний дождь, дырявая. Около нее толпились люди. Они заволновались при появлении повозок, вынырнувших из-под верб, потом как-то сразу столпились и направились к подводам.
Отец Георгий с матушкой вышли из повозки и пошли вперед…
– Гора, не волнуйся пожалуйста! – просила матушка.
– Я не волнуюсь, – ответил побледневший отец Георгий.
Толпа сошлась с батюшкой скоро. Не доходя до места встречи, она подалась немного назад и выдвинула наперед трех стариков. Двое несли на длинном деревянном подносе хлеб-соль, третий – икону.
– Здравствуйте, братцы! – поздоровался с подошедшими отец Георгий.
– Здравствуйте, батюшка! Здравствуйте, матушка! – зашумели все сразу и вдруг, будто опомнившись, смолкли. А старый длинноусый дед, несший икон, приосанился и сказал:
– Миром решили мы встретить тебя, батюшка, и хлеб-соль с иконою поднести. Будь у нас милостивцем-батюшкой. На том мир тебе челом бьет!
И он поклонился низко-низко и поднес отцу Георгию икону. Отец Георгий взял в руки икону и поцеловал ее. И, не отпуская ее из рук, ответил:
– Из города иду я к вам. Иду, чтобы служить вам по истине… Что будет впереди – не знаю. Но горит мое сердце к вам любовью… Труден путь мой. Но – воля Бога на это!.. Надеюсь, вы поможете мне в моем деле пастыря и священника!
И «мир» склонил голову. Он слышал что-то загадочное и обещающее в этих словах… И в молчании, и в раздумьи пошли они все вперед: батюшка с иконой в руках, за ним – два старца, несшие хлеб-соль и недоумевающие – почему эти «хлеб-соль» не взяты у них, потом матушка и народ. А сзади всех громыхал на своей повозке Северьяныч. Кучка любопытных собралась около него, и он рассказывал ей, что батюшка – добрый, а матушка – молчит, но по всему видно – разумная.
И так, в молчании, вошли они в село и подошли к низенькой деревянной церкви. У самого входа ее опустилась мохнатая ветка древнего вяза и – старая – зеленела новыми весенними листиками. Около крыши задорно и весело чирикали птички…
Отец Георгий вошел по темным шатающимся ступенькам в церковь. Она была совсем маленькая и оттого смотрела уютно. Святые на стенах были нарисованы с добрыми, кроткими лицами, в воздухе пахло ладаном и полевыми цветами.
Отец Георгий вошел в алтарь и благоговейно склонился пред престолом. Престол был тоже маленький, и простая утварь стояла на нем – скромно и свято. Как раз против престола находилось длинное и узкое окно, и сквозь него были видны желтые гумна, пушистые вербы, весенняя распускающаяся степь. В алтаре был старичок-сторож. Он подошел к отцу Георгию под благословение и спросил у него: нужно ли достать ризы? Отец Георгий ответил, что нужно, и старичок-сторож отворил дверцу шкафа, стоявшего в углу, и вынул оттуда синие шелковые полинявшие ризы. Отец Георгий надел их, все пропитанные ладаном, и, оправляясь, стал пред престолом. А в церкви народ в ожидании откашливался и тихо волновался.
Таинственно прошуршала завеса, падая в сторону, и Царские врата открыл новый батюшка. Крестьяне закрестились…
Батюшка вышел на средину церкви, полной народа, и – бледный и сосредоточенный – благоговейно возгласил:
– Благословен Бог наш… всегда, ныне и присно, и во веки веков!..
– Аминь! – дрожа, пропел старческий голос на клиросе. Начался молебен.
После молебна отец Георгий не говорил приветственного слова. Крестьяне, выходя из церкви, недоумевали, почему сегодняшняя «встреча» прошла так странно… Старики вспоминали, как когда-то точно так же они встречали покойного отца Никиту, и тот был весел и все время, пока шли к селу, расспрашивал их про хуторские дела…