– Чудно! – опять удивлялся Северьяныч.
Святая ночь опустилась на землю – синяя и скромная, как все предшествующие ночи. Но за этою скромною синевою таилось что-то необычайное. Это чувствовал весь Лебяжий хутор, начиная с отца Георгия и кончая маленьким подпаском Митькой. Как только сгустился вечер, на колокольне замелькали таинственные огоньки и послышались стуки, будто там прибивали что-то. Площадь около церкви золотилась толстым слоем желтого песка. Низенькая церковь смотрела по-весеннему: ее одели со всех сторон зеленые вербы, и вся она была веселенькая, подновленная…
В самую полночь она ярко и весело загорелась; будто вспыхнули сразу ее узкие и длинные оконца, и колокольня запылала, как факел. И торжествуя, залились колокола – часто и радостно, и чудилось, будто вся степь придвинулась к маленькой церкви и стояла здесь, чутко внимая. А кругом церкви длинным и широким кольцом шел золотистый торжествующий крестный ход…
После обедни отец Георгий вышел на амвон и сказал:
– Друзья мои! Я хочу пойти сейчас на могилки и отслужить там панихиду. Кто хочет, пойдемте со мною!
И пошли все. С веселыми лицами пришли на зеленые могилки и стали в разбивку, и тихая грусть прошла тут в душу… Отец Георгий в белых ризах стоял при входе на кладбище и возглашал молитвы о вечном упокоении усопших. А старый дьячок – в ответ ему – пел святые песни о Воскресении. Лежала над могильными холмиками весенняя мгла и неясно мерцали звезды. И было все полно раздумья, весенней грусти, тихого-тихого счастья… Когда окончилась панихида, отец Георгий громко воскликнул:
– Христос воскресе, братья!
И все присутствующие повторили: «Христос воскресе!» Повторила далекая степь: «Христос воскресе!» И колокола, вздымаясь высоко в своем неудержимом радостном стремлении, разбрасывали всюду, как золотистые брызги: «Христос воскресе!..»
В этот день у отца Георгия был необычный праздничный гость: «профессор». Он пришел, по-прежнему словно стесняясь чего-то, с прежним туманным, будто вспоминающим взглядом. Но было на лице его, как робкая улыбка, что-то светлое, праздничное. Он протянул отцу Георгию руку и сказал, улыбаясь:
– Христос воскресе!
Отец Георгий в ответ крепко поцеловал его. Они сели. «Профессор» начал расспрашивать батюшку, кто у него родители, какое учебное заведение он кончил, когда стал священником. В середине разговора вошла матушка – в простом беленьком наряде, вся светлая и праздничная. Она поцеловалась с «профессором» и, увидя его сконфузившееся лицо, сказала весело:
– Сегодня уж такой праздник!
И постепенно исчез куда-то сухой, формальный разговор. Матушка рассказала, как она сегодня христосовалась с хуторянами.
Подходит старушка, на вид такая добрая-добрая, и говорит: «Христос воскресе!» Поцеловались мы. А с нею внучка – маленькая девочка. И она тоже тянется целоваться. А у меня в руках было яйцо. Поцеловала я девочку и даю ей яичко… А у нее глаза заискрились, а старушка, бедная, заплакала…
Этот рассказ был прост и мил. И «профессор» начал рассказывать, уже не стесняясь, как хорошо было в эти дни в церкви.
– Понимаете, как может одухотворить церковную службу священник! И, конечно, как при других обстоятельствах может умертвить ее! Я давно не был в церкви. И меня, знаете, так приятно поразила эта никогда прежде не замечаемая мною теплота в церкви. Стоишь, а у тебя на душе тепло, тепло! Увидел я это в первую же вашу службу, и потом нарочно приходил погреться к вашему костру… Хороший вы священник, отец Георгий…
– Спасибо вам… Только знаете, какой у нас Учитель, какой Предшественник? Христос! А перед Его делом наше маленькое дело – капля… Вы ясно представляете себе Христа?
– Да… От детства кое-что осталось. Подробно, конечно, не приходилось заниматься…
– Вы верите?
– Нет…
В светлой полной весенних лучей комнате стало жутко. Но спасла матушка:
– Хорошо. Мы часто будем говорить об этом. И – кто кого? Согласны?
Свет пробежал в туманных очах «профессора». И, с недоверчивой улыбкой, он согласился:
– Хорошо!..
«Профессор» остался обедать… Уходя вечером, он крепко пожал руки отца Георгия и матушки.
– До свиданья! Спасибо вам! К себе приглашаю теперь вас, отец Георгий, а вас, матушка, нет: у меня в доме такой сумбур!..
– Приду, нарочно приду, – шутила матушка…
А ночью, перед сном, отец Георгий подошел к матушке и, взяв ее руку, сказал:
– Ниночка! А ведь все у нас хорошо! Спасибо тебе, моя тихая!
Быстро-быстро побежали дни после Пасхи: Преполовенье, Вознесенье, Троица и вот уже не за горами Петров день. В лугах звенели косы и вечером лились там песни. В луговых озерцах бродили бабы и вытаскивали на колкий скошенный берег невода, полные шемары и маленькой рыбы. Зажигались костры над водой, и ключом вскипала в котелках уха. И далеко за полночь стояли над лугами веселые разговоры и живые раскатистые песни…