– Опять я верю в чудеса. А верю я в них потому, что они – в области моей веры – каждый день совершаются предо мной. Знаете, эта моя область, в которой я живу, как она отлична от вашей, как не похожа на вашу! У меня каждый день совершается великое чудо: простой, понимаете ли – простой хлеб и простое вино прелагаются в Тело и Кровь Христовы. В Тело и Кровь моего Бога! Это ли не чудо! А оно каждый день передо мною! Как же мне не верить в чудеса! Я верю, я глубоко верю в них! В наши дни совершаются они, а не «когда-то, когда нас не было»…
– Отец Георгий!.. А если… хлеб и вино, в действительности, так и остаются хлебом и вином?
– Вы меня не поняли… Мы стоим на слишком различных точках зрения. Я ем и пью и вкус мой чувствует, что я ем хлеб и вино. Но по ту сторону человеческого ума, в области веры и Бога, это, действительно, Тело и Кровь Бога: Бог, мое счастье, дал мне это счастье, а моя вера говорит мне, что этот дар истинен…
– Боюсь понять… Я подумаю над этим…
Ночь светлела. Облака разошлись, и луна обливала землю тихим светом. Вербы, причудливо освещенные, заслушались неугомонного стрекотанья ночного кузнечика… От окон уже несло сыростью и прохладой. Матушка встала и начала закрывать окна.
– Уж поздно, – вымолвил «профессор»… – Но, отец Георгий, еще один, только один вопрос: как вы относитесь к неверующим людям?
– К неверующим людям? – повторил вопрос отец Георгий. – Очень просто. Но я лучше отвечу вам на это маленькой сказкой.
«…В глубоком постоянно шумевшем бору росла сосенка, маленькая и тонкая; красноватые веточки ее всегда трепетали от ветра, залетавшего в глубь леса с бесконечных жарких полей. Кругом поднимались старые толстые сосны и шумели своими колючими вершинами. Сосенка росла, как росли все, и уже скоро она должна была уйти высоко-высоко, стать над темным бором, окинуть смелым взглядом вокруг и тихо и благоговейно взглянуть в бездну синего неба – с его вечными звездными огнями.
Но пришел в глубокий вечно шумевший бор человек. Он повалил на черную сырую землю много сосновых вершин, гордо озиравшихся вокруг и тихо и благоговейно смотревших в синее небо – на вечные переливающиеся огня его… Маленькая тонкая сосенка была не нужна ему. И он, проходя мимо, только надрубил ее шаловливым взмахом топора и, напевая, пошел дальше.
А маленькая сосенка начала клониться на одну сторону. По свежей ране ее текли слезы, и она склонялась ниже и ниже. И согнулась так, что молодая вершина ее начала расти не ввысь, а в сторону.
Прошли годы… Окрепла сосенка, от раны остался только глубокий желтый рубец. Но сосенка росла не ввысь, а в сторону.
Ее подруги давно поднялись вверх и качались там стройными, круглыми вершинами, оглядывая все вокруг и тихо и благоговейно взирая на небо и на вечные огни его.
И говорили они сосенке, оставшейся далеко у земли: «У нас здесь синее небо и солнце. В ночи нам светят лучистые звезды и далеко виден нам земной кругозор».
А сосенка ползла вдоль земли и видела только лесные тени, длинную жесткую траву, сырую землю. И отвечала она далеким гордо шумящим сестрам:
– У меня тени, трава и земля. И только… О каком синем небе говорите вы? О каком солнце? О каких лучистых звездах?.. И далей никаких не знаю я: здесь только стволы и вьющаяся поветель, и тени.
А сестры опять шумели сверху:
– Поверь: здесь солнце, как множество весн, собравшихся вместе. Здесь светлые звезды горят и переливаются. В ночах – только смотреть бы на них и тихо шевелить одеждой, приветствуя их. И стоит над ними небо и одевает наши вершины синей и прозрачной дымкой. И окутанные – мы засыпаем, как в колыбели…
А сосенка стонала внизу у земли, среди теней и цепких трав:
– Не верю! Не верю!
Но в том стоне были не одни земля, тени и цепкие травы: в нем была тоска по синему небу и солнцу, и звездам, навсегда скрытым от маленькой искалеченной сосенки…»
Конечно, это сказка.
Но в ней слышна какая-то другая тоска, какое-то другое глубокое горе. То горе бедных людей, ползущих по земле, в вечных тенях и цепких травах. То тоска по Неведомому Богу, по белым кротким ангелам, по широкому горизонту – среди постоянных потемок.
…И хочется мне сказать всем верующим людям: дети, молитесь за ползущих по земле людей!