– Говорят, что они живьем сдирают с пленников кожу, – рассказывал Медрсй с корабля купца Янира, – принося чужаков в жертву богине Артемиде.
– Ты думаешь, они хотят нас убить? – вопрошали моряки. – Но зачем тогда нас держат в клетке на берегу моря и при этом не позволяют умереть с голоду?
Заговорить с пленниками никто из женщин-воинов не пытался. Их словно не замечали, оставляя все попытки контакта со стороны эллинов без внимания.
– Наверняка они не знают нашего языка, – предположил Медрей. – К чему вы пытаетесь с ними беседовать, ведь мы для них что те же животные!
Все эти дни Алкиний болел. Открылись старые, полученные еще во время битвы с пиратами, раны. Товарищи коe-как меняли ему повязки, сделанные из своей одежды, и промывали раны скудным запасом получаемой от своих мучительниц воды.
Однако через неделю юноша поправился. И это было настоящее чудо. Конечно же, не обошлось без вмешательства всемогущих богов, по какой-то известной одним им причине не возжелавших отправлять его в царство Аида.
Поправившись, Алкиний стал обращать внимание на одну странную особенность. Обычно девушки, приносившие на берег пленникам еду, были разные. Но последние несколько дней после его чудесного выздоровления к клетке стала приходить одна и та же, явно обращая особое внимание на белокурого, прекрасного как бог юношу. На вид ей было лет шестнадцать-семнадцать. Невысокая, крепко сложенная, смуглая, с немного раскосыми озорными глазами, она понравилась Алкинию еще и тем, что в отличие от остальных воительниц в ней не было видно тупой жестокости и отвращения к плененным мужчинам.
Остальные моряки, занятые самыми мрачными мыслями по поводу своей дальнейшей судьбы, внимания на девушку не обращали. И тогда парень принялся действовать, почувствовав маленькую лазейку к спасению.
Каждый раз, когда черноволосая девушка приносила еду, он старался смотреть ей в лицо, как можно ближе находясь к тому месту в клетке, через которое мужчинам, словно опасным диким зверям, передавались вода и пища. Девушка никогда не смотрела на него в упор, ее глаза всегда были опущены, а взгляд рассеян, но Алкиний каким-то шестым чувством ощущал сосредоточенное на себе ее внимание. Юношу было трудно не заметить: высокий, широкоплечий, с вьющимися белокурыми волосами и рельефно выступающими мускулами, он резко выделялся своим внешним видом среди прочих моряков.
Девушка очень часто разговаривала на непонятном языке с четырьмя пышнотелыми воительницами, охраняющими клетку, и те всегда отвечали ей с большой доброжелательностью и даже, как показалось наблюдательному Алкинию, с почтением.
Юноша ждал – и даже сам не мог точно сказать, чего именно. Но вскоре произошло совершенно удивительное событие, вселившее в него надежду.
Однажды глубокой ночью он проснулся от того, что кто-то легонько дотрагивался до его плеча. Это была та чернявая девушка, приносящая пленникам еду. Жестом приказав юноше молчать, она поманила его к краю клетки, где имелся выход. К его удивлению перегородка оказалась поднятой вверх.
Не веря своим глазам, Алкиний вышел.
Охранницы крепко спали. Взяв испуганного юношу за руку, девушка отвела его в сторону, где за большим валуном у моря можно было уединиться незаметно для посторонних глаз.
– Мида. – Девушка дотронулась до своей высокой груди, и Алкиний понял, что это ее имя, после чего назвал свое, повторив ее жест.
Как вскоре оказалось, Мида немного знала греческий, ей было тяжело изъясняться, но главное Алкиний смог понять.
Их до сих пор не убили только потому, что собирались перевезти за Большую реку и продать там скифам, чьи племена питались исключительно человеческой плотью. Когда это должно было произойти, Мида не знала, поскольку воительницы никак не могли договориться со скифами о цене.
Содрогаясь от ужаса, Алкиний бесшумно вернулся в клетку. Остаток ночи он провел в попытке найти хоть какой-нибудь выход, дабы избежать страшной, недостойной смерти. Единственной его надеждой теперь была Мида. Юноша не мог понять, чем было вызвано внезапное расположение девушки, но он должен был во что бы то ни стало использовать это расположение и попытаться спасти себя и своих друзей.
Ничего никому не сказав о ночном свидании, Алкиний решил сохранить все в строжайшей тайне. Ему не хотелось подавать своим друзьям призрачную надежду.
Ночное свидание с Мидой повторилось.
Как и в прошлый раз, он был разбужен посреди ночи и вход в клетку был снова отворен. Охранницы вновь сладко спали.
Как стало ясно из разговоров, девушка подмешивала им в вино отвар некой сонной травы, в изобилии произрастающей в соседнем лесу.