Она увидела, как ее мать шепчется с группой пожилых женщин у двери флигеля. Вероятно о том, что новый священник был слишком юн, слишком неопытен, слишком симпатичен. Как будто такое сочетание бывает.
- Хороший день. Я иду домой, - обратилась она к матери и поспешно ретировалась, прежде чем та успела что-то возразить.
Все прихожане окружили их нового священника. Но ей все равно удалось его увидеть. Он возвышался над большинством из них. Должно быть, он был ростом в шесть футов или больше. Смотря поверх толпы, он встретился с ней глазами, словно искал. Она беззвучно произнесла: «Я буду ждать тебя».
Она проскользнула через боковую дверь и принялась наблюдать за тем, как разъезжаются машины. Вскоре на стоянке не осталось ничего, кроме блестящего черного мотоцикла. Даже с противоположной стороны парковки она могла разглядеть его очертания, хромированные детали, сияющие на мартовском солнце. Она никогда не видела ничего прекраснее, кроме мужчины, пересекающего тротуар в его направлении. Осторожно, как можно тише, она вышла из тени и последовала за ним к мотоциклу.
Он оставил черное облачение духовника. Отец Грег всегда носил обычную черную рубашку и черный жакет поверх нее, обычно без белой колоратки. Но этот священник был в более официальной и тяжелой черной рубашке священника. Для нее она выглядела европейской. Она никогда не видела священника, выглядевшего так... Она не могла подобрать слово. Элегантно?
Он дошел до мотоцикла, остановился, но не обернулся.
- Я все думал, куда ты пошла, - сказал он, снимая шлем с руля. Он развернулся к ней лицом. - Ты сказала, что будешь меня ждать.
- Вы идиот. Вы ведь знаете это? - спросила она.
Он изогнул бровь. Элли засунула руки в карманы и уставилась на него.
- Разве?
Он сел на мотоцикл, и она шагнула перед ним.
- Вы хоть представляете, что у вас между ног? - спросила она.
- Я хорошо осведомлен о том, что у меня между ног, - ответил он, не переставая улыбаться. Она прищурилась на него и подошла ближе, зажав переднее колесо между коленями.
- Тогда вы знаете, что это «Дукати». 907 I.E, - сказала она.
- Правда?
- Он черный. Никогда не видела черного. - Она обошла байк. - Вы хоть представляете, сколько стоит этот «Дак»?
- Думаю, небольшое состояние. - Он повесил шлем на руль.
- Ага. Небольшое. И где же ваш стопор?
- Pardon?
- Ваш дисковый стопор. Нельзя оставлять «Дукати» на парковке без стопора, если только вы не тупой преступник или хотите, чтобы его угнали. Какой из двух вариантов?
- Преступно тупой.
- Значит, признаете это?
- Нет, я исправляю твою грамматику. Я и не думал, что пригород Коннектикута такой опасный район. Мне стоит бояться? - спросил он таким тоном, будто знал что такое страх, но только в теории, а не на практике.
- Если бы у меня было что-то столь же ценное, я бы повесила на это замок.
Он улыбнулся ей.
- Я собирался.
- Это хорошо. Тогда ладно. - Она стояла там и не знала, что еще сказать. Несколько вещей, которые пришли ей на ум, были слишком поспешными. Наподобие «Я люблю тебя» и «ты женишься на мне?»
- Скажи мне свое имя.
- Элли.
- Это сокращенное от...?
- Элеонор. Элеонор Луиза Шрайбер к вашим услугам. - Она приподняла концы юбки и присела в самом саркастичном реверансе. - А ты кто, черт возьми?
- Попробуй снова. Вежливее, пожалуйста.
Она ковыряла носком ботинка землю.
- Ну?
- Ладно. Как вас зовут, Отец?
На мгновение он изучал ее лицо, но не отвечал.
- Разве вы не знаете своего имени?
- Я обдумываю, как ответить на вопрос. А пока позволь сказать вот что. Рад наконец познакомиться с тобой, Элеонор.
Он протянул левую руку для рукопожатия. У нее не было выбора, кроме как протянуть свою левую руку. Как только ее ладонь оказалась в его, он обхватил ее пальцы и притянул к себе. Он задрал ее рукав и изучил два следа от ожога на запястье.
- Эй, какого дьявола вы творите? - спросила она, пытаясь вырвать свою руку. Он не отпустил ее, просто удерживал на месте всей своей невероятной силой.
- У тебя на руке ожоги второй степени и много царапин на коленях. Потрудись рассказать, откуда они?
- Не вашего ума дело.
Священник изучал ее прищуренными глазами цвета стали. Казалось, он не был оскорблен ее словами.
- Элеонор, - сказал он. - Скажи, кто причинил тебе боль. И скажи сейчас же.
Она ощутила силу его воли, словно на нее давила стена.
- Нет. Вы даже имени своего не назвали.
- Если я скажу свое имя, ты расскажешь об ожогах?
Он отпустил ее руку, и она притянула ее к себе и прижала к животу. Все ее тело трепетало от прикосновения его руки к ее руке, от того, как упорно он ее рассматривал.