– Василий Палыч! А что за толстый хмырь в пластиковых латах и с надувным копьём подмышкой? – спросил Фёдор.
– Тихо ты! – гаркнул полковник шёпотом. – Я тебе дам «хмырь»… Это герцог объединения криминальных каналов. Из Мурманска. Говорит, что в роду были крестоносцы, вот и форсит…
– Ясно. А этот, который глушит виски из горла? Ну, в наряде индейца?
– Этот? А-а, Тюбетей Бойкое Перо. Можно сказать, последний из могикан газетной журналистики. Шутом держат…
– А вон тот, что косит под водяного?
– Да ну его в болото… Хозяин «Хватай-банка». Заказов от него много, пригласили как образцового рекламодателя. Но, говорят, характером – чистый птеродактиль…
– Ёксель-моксель! Смотрите! Блондиночка в красных туфельках и голышом!
– Вижу. Красивые туфельки.
– Василий Палыч! Костюм же Евы!!
– Так Ева и есть. Фамилия Браун. Герл-френд вон того парня в коричневом. Говорят, фюрер половины кабельных каналов в Мюнхене…
Фёдор вертел головой на триста шестьдесят градусов, крякал, дивился. В некоторых гостях, содрогаясь от благоговения, он узнавал знаменитостей: актёров, телеведущих, режиссёров. Пока Хоробрых жевал бутерброд, сын эфира урвал автографы у популярных актёров-комиков Малышониса и Карапузиса. Будет что детям показать – когда-нибудь.
Над гламурной толпой под звуки музыки порхали стайки хмельных от обилия информации фантомашек. Болтовня, слухи, сплетни… Ешь на здоровье. И всё в немереных количествах, всё даром! Фёдор и сам чувствовал себя вроде тех фантомашек. Общение с бомондом, усугублённое джином с тоником, возбуждало, словно костюм Евы в непосредственной близости. На какое-то время боец даже забыл, для чего пришёл на бал. Захотелось танцевать. Тем более что некоторые условно одетые красотки недвусмысленно поглядывали на мощного сына эфира, а одна даже демонстративно облизнулась. Вольные нравы имперского двора были секретом полишинеля… «Хочу быть дерзким, хочу быть смелым», – решился Фёдор, подтягивая ботфорты.
Но в этот момент кто-то тронул его за плечо. Боец стремительно обернулся. Перед ним стоял ливрейный лакей с неприметным одноглазым лицом.
– Лейтенант дружины сынов эфира Фёдор Огонь? – негромко спросил он.
– Так точно, – машинально ответил Фёдор.
Лакей наклонил голову.
– Вас ждут. Следуйте за мной.
– А я? – спросил Хоробрых, ставя бокал на столик.
– Вам велено передать благодарность за доставку лейтенанта и приказано отдыхать, – вежливо сообщил одноглазый.
Хоробрых пожал плечами, кивнул Фёдору, и снова взял бокал.
Покинув зал, лакей с Фёдором долго шли широким коридором второго этажа, вдоль стен, увешенных крупными стереографиями. Фёдор с любопытством косился по сторонам. Стереографии отражали яркие эпизоды из жизни Корпорации: открытие телеканала «Масс-культура»… съёмки реалити-шоу «Сам дурак»… свадьба звёзд сериала «Противная любовь» Джонни Лизинга и Гарри Мониторинга…
Время от времени коридор делал поворот на девяносто градусов, и в какой-то миг бойцу показалось, что они возвращаются к тому месту, из которого тронулись в путь. Но вот проводник остановился у двери с табличкой «Молчать! Идёт совещание»! Оглядевшись по сторонам, он наклонился и приник единственным глазом к замочной скважине. Внутри скважины что-то слегка взвизгнуло. Фёдор догадался, что заработал сканер, считывающий рисунок глазной сетчатки. Дверь широко распахнулась, опрокинув лакея прямо на руки к бойцу.
– Никак не привыкну, – сквозь зубы пожаловался лакей, растирая лоб.
– Больно? – участливо спросил Фёдор.
– Ерунда, – отмахнулся тот. – Вот в прошлый раз, когда глаза лишился…
Миновав коварную дверь, они прошли коротким тамбуром и остановились на пороге какого-то помещения.
– Личные покои императора, – торжественно сказал лакей, пропуская Фёдора вперёд.
Ну, что ж, покои, выдержанные в салатных тонах, не разочаровывали – ни богатством обстановки, ни изысканным дизайном, ни инкрустированной мелкими бриллиантами видеопанелью во всю стену. В другое время Фёдор с удовольствием поглазел бы на эту роскошь. Но сейчас интереснее была компания, собравшаяся в апартаментах.
У окна, задумчиво глядя на иллюминированный берег Москвы-реки, стоял высокий широкоплечий человек лет сорока, в строгом тёмно-сером костюме и белой рубашке с галстуком. Правильные черты лица были проштампованы печатью неброской мужской красоты. При виде человека на ум приходили слова «порядок», «организованность», «дисциплина».
«Расхлябанность» и «безалаберность» – такие слова вспоминались при виде другого мужчины в очках, развалившегося на диване. Давно не юноша, что-то около пятидесяти, но бритая голова, седеющие усы и взъерошенная бородка странным образом придавали неказистому облику нечто молодёжное, даже лихое. На фоне мягкой диванной кожи застиранная куртка, мятая футболка и потёртые джинсы очкарика смотрелись просто вызывающе.
Третий человек, присевший на ручку кресла, был похож на Мефистофеля. Таким его делал горбатый профиль, вкупе с пронзительным взглядом чёрных глаз. «Дон Педро! Какой это был мужчина!» – вспомнились Фёдору слова из древнего фильма. Шевелюра-копна, квадратный подбородок, большая жемчужина в мочке левого уха – согласно придворной моде… Во всём прочем – человек как человек, ничего особенного. Разве что чересчур откровенно разглядывал девушку, сидевшую в кресле напротив.
А вот на девушке взор Фёдора остановился, как вкопанный. Иначе и быть не могло… «Ёксель-моксель!» – мысленно простонал сын эфира. Он был старый солдат, и не знал слов любви.
Вообразите блондинку, прелестную, как весна, с огромными светло-голубыми глазами, с нежнейшим овалом лица и неправдоподобно чудесной фигурой. Вообразили? Так вот, девушка была ещё лучше. Она окинула застывшего на пороге Фёдора доброжелательным взглядом, и уши бойца томатно засветились. Откашлявшись, он выдавил:
– Добрый вечер! Всем привет!
– Сам привет! – хмыкнул молодящийся очкарик.
Строгий мужчина медленно наклонил голову. Мефистофель-Педро сделал неопределённый жест. Девушка улыбнулась и сказала:
– Добрый вечер. Проходите. Присаживайтесь.
О, если бы сесть у её дивных длинных ног, обтянутых чёрными чулками в еле заметную сетку!.. Нет, нельзя быть на свете красивой такой… «Блондинка – значит, дура», – попытался успокоить себя Фёдор, забиваясь в угол дивана. Не помогло. Захотелось убить демонического брюнета. Или, по крайней мере, заставить смотреть в другую сторону…
Охваченный непривычным смятением, Фёдор не заметил, как в боковой стене распахнулась незаметная дверь, скрытая под шёлковыми обоями. В апартаменты вошли двое.
Один из них был император. Другой – кардинал, он же великий инквизитор.
Глава четвертая
Смерть в апартаментах
Биография императора была широко известна каждому школьнику.
Как и Фёдор, он происходил из семьи мелкого регионального барона. Однако на этом сходство и заканчивалось. Унаследовав после смерти отца захудалый эротический канал, будущий император занялся его развитием. Настоящим прорывом стало созданное им гормональное реалити-шоу «Кто на ласку заводной?», вызвавшее бум среди провинциальных эротоманов, а главное – интерес рекламодателей. Развивая успех, молодой барон взял крупный кредит и сделал сериал «Железный гомосек», оказавшийся чрезвычайно рейтинговым. Затем последовали документальные циклы «Публичные радости» и «Стартовая панель». К радости спонсоров, в прямом эфире отлично прошёл конкурс на лучшую откровенную частушку, где победила ставшая крылатой «С милым рай и в шалаше, если милый неглиже». В общем, креатив бил ключом, принося дивиденды…