- Подремли, Грек, - посоветовал ему Дмитрий. - Переговорю с этим козлом, который тебя на "мокруху" подбивал, и сниму шлемофон.
О серьезности намерений Хвалько свидетельствовал обрез, валявшийся рядом с бомжем.
Рогожин поднял оружие - спиленную тульскую двустволку с взведенными бойками. Приклад винтовки был тоже аккуратно обточен. Вместо ложа оставался лишь удобный для обхвата кругляш. Такую штуковину можно легко спрятать под полупальто или в сумку.
- Чем зарядили? - спросил Рогожин вытянувшегося струной бомжа. Дробью, нарезанными гвоздями или солью?
- Картечью!
- На медведя собрались?! - усмехнулся Дмитрий, прикасаясь стволом к опухающему носу Пыжика.
Хвалько приходил в себя медленно. Вначале его веки приподнялись ровно на четверть. Из-под них узкой полосой блеснули белки глаз. Затем он приоткрыл рот, издав что-то вроде придушенного мяуканья.
Дмитрий рывком посадил Пыжика, прислонив спиной к "буржуйке", чтобы тот не свалился.
- Слушай, вошь! - Он вкатил Хвалько несколько пощечин. - Сейчас ты расскажешь, что случилось со Степанычем.
Хвалько, точно годовалый младенец, переевший материнского молока, срыгнул желто-розовой жижицей, запачкав куртку.
Дмитрий, не обращая внимания на мучения пленного, продолжал:
- Попробуешь обмануть - отправлю в "буржуйку". Но учти, гореть будешь живьем. Сначала правую руку засунем, потом левую, а если пожелаешь, и вперед ногами можно.
Под Хвалько расплылась лужица.
- Раскатали Суворова, - зажимая рукой ноздри, из которых толчками хлестала кровь, прогундосил Пыжик. - У конторы "Стар-дринк" его переехал "БМВ". - Он глумливо оскалился:
- Каюк твоему дружку! И до тебя, командир, доберутся! А я могу тебя спрятать, так что ни одна сука не докопается! - перешел на шепот Хвалько. Будешь на меня работать...
Рогожин снова ударил его по щеке, а затем приподнял за шиворот и спросил:
- Где Сапрыкин?
- В "Шпульках" отрывается! - истерично выкрикнул некоронованный король городской свалки. - Они всей бригадой гуляют!
- Больше от тебя ничего не требуется... - с этими словами Рогожин направил голову Хвалько к бурому боку "буржуйки".
Тот успел издать отчаянный вопль, прежде чем его покатый лоб проверил на прочность металл печки.
"Буржуйка" завибрировала, а труба, составленная из жестяных колен, обрушилась с жутким грохотом на скорчившегося от боли предводителя бомжей.
Дмитрий проверил карманы куртки ревущего благим матом Пыжика, изъял связку ключей и, приставив обрез к его виску, сказал:
- Прострелить бы тебе репу, сволочь, да мараться не хочется! Я покидаю эти дивные места! Двадцать четыре часа мне понадобится, чтобы рассчитаться кое с какими долгами. Рекомендую провести это время здесь, под землей. Наверху может быть жарко!
"Жигули", принадлежавшие Хвалько, стояли в обычном месте на заасфальтированном "пятачке" мойки, где водители мусоросборочных машин промывали контейнеры. У автомобиля, неспешно беседуя и сортируя добычу, толпились аборигены свалки. Рогожин поприветствовал братию коротким кивком головы, открыл дверцу, сел за руль и через плечо бросил:
- Сегодня приема не будет! Волоките свои сокровища обратно!
В зеркало он увидел, как разбредаются сгорбленные, навьюченные ношей фигуры. Но произошло нечто, заставившее бомжей выронить мешки с "пушниной", отбросить коробки и распрямиться.
Над землянкой Степаныча вырос огненный гриб с оранжево-черной шляпкой, покачивающейся на распухавшей ножке.
Дмитрий успел выехать на шоссе, когда прогремел взрыв. Он инстинктивно вжал голову в плечи, покрепче обхватил баранку, словно опасался, что взрывная волна догонит "Жигули" и бросит автомобиль в кювет.
"Удались, Степаныч, твои пиротехнические опыты с пластитом. Рвануло!" Дмитрий включил дальний свет, располосовавший сгущающиеся сумерки двумя золотистыми клинками, поправил "глок" за поясом и до упора вдавил педаль акселератора.
Холл "Шпулек" был пустынен. За столом у входа дремала вахтерша в синем халате, накинутом поверх пальто.
- Мать! - Дмитрий легонько притронулся к плечу женщины.
Та испуганно вскинула голову.
- Мать, у вас тут гости гужуются?! - наигранно развязным тоном спросил Рогожин.
- У нас, почитай, каждый божий день гульба идет, - неприязненно откликнулась вахтерша, демонстративно отворачиваясь от Дмитрия. - Ты чего припозднился? Поди, уже всех б.., разобрали. Шуруй в бассейн, может, какую-нибудь прошмандоху и выловишь!
Со стороны крытого перехода, ведущего к бассейну, доносились визгливые голоса и плеск воды.
Дмитрий поменял тактику:
- Я, уважаемая, не из их стаи! Надоели попойки новых господ!
Женщина вздохнула:
- Достали! Бесятся с жиру - срамотища! Что Хрунцалов, что Сапрыкин... Хрен редьки не слаще.
- Кстати, Валерий Александрович мне и нужен! - не дал развить тему Рогожин. - Как к нему пройти?
Вахтерша, успевшая рассмотреть скромную одежду незнакомца, смягчилась:
- Видать по шмоткам, парень, ты не шикуешь.
Сантехник?
- Специалист по нечистотам и отбросам! - усмехнулся Дмитрий. Обрез, зажатый под мышкой, упорно стремился выскользнуть. - Куда идти-то, в бассейн?
- Фарш... - кличку Сапрыкина женщина произнесла со смаком, вложив в нее все свое презрение, - в апартаментах хрунцаловских. Номер двадцать один.
Только, парень, ты лучше не суйся. Залились они под завязку. Побить могут! - предупредила вахтерша, окончательно признав Рогожина за своего.
У двери роскошно отделанной резиденции дежурил накачанный "бык". Он выдувал пузыри из жевательной резинки, которые, лопаясь, пленкой закрывали полфизиономии.
Приближающийся Рогожин не вызвал у него никаких эмоций. Молодчика интересовало то, что происходило за дверью номера. Он периодически прочищал пальцем ухо и расплывался в улыбке, не забывая выдуть очередной пузырь.
Дмитрий, не глядя на охранника, взялся за дверную ручку:
- Я к Валерию Александровичу... - мимоходом, тоном очень занятого человека произнес он. - На минутку.
Рогожин экономил силы и главное - злость, не желая растрачивать их на второстепенных "шестерок".
- Свалил! - Качок поднял ногу, перегораживая вход, а рукой уперся в грудь Дмитрия.
- Я по делу, братан...
- Свалил в тину, плуг! - По манере, принятой у блатных, охранник перешел на нервную скороговорку, означавшую высшую степень недовольства. - Я тебе конкретно отвечаю: Валерий Александрович на расслабухе. Никого не ведено впускать! - Он изображал из себя крутого и как бы ненароком продемонстрировал кобуру из желтой кожи, прикрепленную к брючному ремню. - А ты, крест, откуда вылупился? - дохнул перегаром качок, обхватив рукой шею Рогожина. - Не знаешь распоряжения мэра? На групповухах без разрешения службы безопасности посторонним запрещено появляться! Ты врубаешься в базар, чмошник! - распалял сам себя охранник, которому невмоготу было торчать в коридоре и слушать сладострастные стоны из-за двери.
Свое возбуждение он решил разрядить на подвернувшемся под руку молчаливом, терпеливо сносящем оскорбления мужике в дешевой матерчатой куртке.
Дмитрий применил свой вариант снятия сексуального напряжения. Его ладонь, превратившаяся в стальные тиски, сжала эрегированный детородный орган качка, распиравший ширинку модных штанов в стиле "хип-хоп".
- Ты че! - бледнея, прошептал трезвеющий культурист. - Гомик?
Рогожин отрицательно покачал головой, чувствуя, как обмякли мускулы парня.
- Напрасно подслушивал! - вполголоса произнес он. - Нездоровые у тебя наклонности, дружище.
К сексопатологу запишись на прием...
- Да я... - охранник растопырил пятерню веером.
- Подлечу, не волнуйся, - не меняя ледяной интонации, сказал Рогожин, прокручивая нежнейший фрагмент всякого мужчины с любым размером бицепсов.
Предельный ужас мелькнул в глазах охранника. Он надрывно взвизгнул и прикусил язык. Кулак Рогожина влепился в квадратный подбородок телохранителя.
Ноги парня разъехались, словно он готовился исполнить гимнастический номер - сесть на шпагат. Дмитрий поддержал под мышки потерявшего сознание крепыша, усадил у стены.