Он застонал.
— Мэгги, я хочу, чтобы ты села и послушала меня.
Она села с безразличным видом.
— Я прочел статью о стадиях горя. Думаю, ты сейчас между стадиями отрицания и гнева. Дело в том, что… — он пристально всмотрелся в ее лицо. — Не доверяй своим чувствам в данный момент. Мне тоже тяжело, но мужчины и женщины горюют по-разному. Тебе нужно с кем-нибудь поговорить, Мэгги. Правда.
Она сердито смотрела на него.
— Я тебе уже говорила, что не буду ходить к психоаналитикам. Что они могут мне сказать? Что мой сын мертв и я горюю? Я и так это знаю.
— Тебе нужно выговориться, Мэгги. Я тебя не принуждал, но теперь вижу, что ошибался. Я здесь и буду слушать. Ты не хочешь попробовать рассказать мне, что чувствуешь?
Мэгги закрыла глаза. Не имеет значение, что она ему скажет. Через три дня ее беременность прервется.
— Я просто хочу поспать, Сэм, если не возражаешь.
Мэгги отстранилась, разделась до комбинации и забралась под одеяло. Мысленным взором она видела один и тот же предмет. Ее пистолет. Тот, который папа подарил ей в Маконе, в штате Джорджия, когда ей было двенадцать лет. Несколько белых мужчин напали на нее в лесу, но папа подоспел вовремя. Потом он купил пистолет и научил ее стрелять. Он сказал:
— Убей их, малышка, если они придут за тобой. Бог не хотел, чтобы ты стала жертвой насилия.
Мэгги никогда не носила с собой этот пистолет. Она полагалась на молитву. Пистолет до сих пор лежал там, куда она спрятала его тридцать лет назад, — в носке, на дне коробки в сундуке с памятными вещицами. Феликс позволил им хранить его в подвале, где девять богатых обитателей этого дома держали вещи, которыми не пользовались.
Как всегда без приглашения, Сэм разделся до трусов и забрался в постель рядом с ней.
— Мэгги, позволь мне помочь. Что ты сейчас чувствуешь?
Когда он дотронулся до нее, она заплакала:
— Ты оставил нас с Джессом одних!
— Я не должен был, но, Мэгги, ты мне так велела.
— Как ты мог доверять моим суждениям в то время, когда я переживала такой стресс? Разве не ты тот человек, который перехитрил Теомунда Брауна?
Сэм потер лоб.
— Наверное, это оборотная сторона любви к человеку, который умеет заткнуться и выполнять приказ. Ты приказала мне поехать и попросить прощения у Корал, и я это сделал. Я не должен был, эту часть вины в смерти Джесса я признаю. Что касается другой, поверь мне, нет такого мгновения, когда бы я не мечтал искупить ту боль, которую причинил двум женщинам, которые любили меня и верили мне. Я теперь все время хожу в церковь, как ты мне всегда советовала, но не на исповедь, потому что какой священник отпустит мне эти грехи?
— Ты думаешь, Корал тебя любила? — спросила она. — Разве проститутки любят?
— Я не хотел тебя обидеть!
Мэгги закрыла глаза, чтобы не видеть его. Закрыла руками уши, чтобы не слышать.
— Почему Феликс тоже уехал?
Сэм отнял ее ладони от ушей.
— Ты знаешь, почему! Браун похитил его дочь. Перестань себя мучить. Пожалуйста. Мэгги, позволь мне отвезти тебя к человеку, который может помочь.
При этих словах Мэгги впилась в него ногтями. Сэм с изумлением смотрел, как из его руки потекла кровь. Она обрадовалась, что сделала ему больно.
— Ох, девочка моя, — прошептал он. — Я бы все отдал, все сделал, чтобы прошла твоя боль.
Как он может выглядеть таким искренним? Мэгги вздернула подбородок.
— Если думаешь, что ты — единственный мужчина, который меня любил, то ошибаешься. Адамо любил, брат Карло Морелли. Адамо делал мне предложение каждые пять минут, знаешь ли.
— Ты жалеешь, что не выбрала его?
Мэгги не хотела говорить Сэму, что Адамо был городским пьяницей, пусть и веселым. Он протрезвел, чтобы помочь ей, но теперь, вероятно, снова пустился в запой.
— Тебе не нужно отвечать, — сказал Сэм. — Адамо не мог не видеть, какая ты чудесная.
Как он может выглядеть таким серьезным?
— Это Джесс был чудесным! Тебя не было все эти годы, и ты ничего не знаешь об этом. Он мог делать, читать и понимать все, что угодно. Я не так умна. Мы думали сначала, что он немного отсталый. Оказалось, что нет. Ему просто не нужно было читать, потому что он и так… О, Боже! — она часто задышала. — Он уже все знал — в душе. Все! И…
— Продолжай, Мэгги. Что еще?
Она посмотрела в окно.
— Он был таким хорошим моряком. Он управлял этой маленькой яхтой «Зеркало», которую подарил ему Феликс, так ловко, что мог бы участвовать в Олимпийских играх.
— Да. Он был умный.
— Больше, чем умный. Он говорил на иврите. Его научил раввин. — Она посчитала на пальцах. — Джесс говорил на иврите, на итальянском и на английском, и он сказал… сказал, что не является реинкарнацией Иисуса Христа. — Она широко развела руки. — Он сказал, что он — это все имена — все имена, которые мы слышим во сне, произнесенные шепотом, и…