Проверим идею. Нашел у котельной кусок угля, и на заборе написал вечную классику. Не икс, и даже не игрек с продолжением, за которым дрова, а родное, минобороновское: «Жора. ДМБ -88. ДШМГ ПВ — Пяндж. Ждем в аллее. Доцент». С Мишкой уселись в тенечке и терпеливо стали ждать. За двадцать минут мимо нас прошло человек двадцать выздоравливающих. Половина из них не обратила внимания на мой креатив. Вторая половина возмущалась, что хулиганы испачкали недавно покрашенный забор. Наконец, к самопальному баннеру подошел крепыш шпанистого вида, в наперекосяк застегнутой пижаме тюремной расцветки. Долго читал. Поскреб в затылке. Заткнув пальцем левую ноздрю, громко сморкнулся. Харкнул. Пнул камень. Мда-а, культура на высоте у дембелька нашего. Внимательно осмотрелся. Нашел брошенный кусок угля, оглядел его. Опять харкнул. Снова сморкнулся. Начал озираться. Да, верно сказано, именно человек является центром равновесия добра и зла. В его воле качнуть маятник в ту или иную сторону своими мыслями и поступками. Мишка толкнул меня в бок.
— Клиент прибыл. Налицо все симптомы социальной дезаптации на базе уголовной субкультуры с ярко выраженной глубокой дегенерацией личности. Короче — дебил.
— Добро. Наш человек. Будем брать.
Мишка встал, кокетливо приподнял полу халата, блудливо подмигнул, и с придыханием обратился к шпаненку.
— Молодой человек. Зачем вы испортили забор этой надписью. Мы будем жаловаться в первичную комсомольскую организацию по вашему месту жительства.
— Отвали. Ничего я не писал. Братву жду. Слышь, курица, тут два конкретных пацана не проходили? Один здоровый и толстый — типа полудурошного буддиста, другой лысый и дохлый, копия Луи де Фюнеса — тупого комиссара Жюва…
— Хам! — возмутился Мишка, — это я лысый и дохлый?
— Отсохни, пока глаз на титьку не натянул, и манду не взъерошил, нахрен! Чо уставилась, кукла? Отпади, пока раком не нагнул, — буркнул парень, продолжая озираться. Ну, ладно, паршивец, не хочешь по доброму, реализуем классический американский демократический общечеловеческий вариант, с кассетными бомбами, которые несут свободу и гласность всем народам земли не зависимо от их воли. Я направил в сторону наглеца средний палец.
— Ви ест плехой малшик. Софсем не показать свой культур — мультур. Не есть обгадить фройлен. Не зер гут. Не можно есть хххосподину хххеру так поступка… ви есть образца гомофоба… мы есть дафать жалоба в лига маленький извращенца. Зашем, оскорблядь, феликий Будда! Штоб тефя похмелье неделю мучило без рассол огурца! Ми, гузсские, не есть обманывать друг дружка!
— Бля, фашист! — у шпаненка налились кровью глаза, — Да, я тебя своими руками придавлю счас! Гитлер капут! Все равно вас разобьем. А вот это видел! — И он выставил вперед левую руку, решительно рубанул по плечу. — На, получи вражина! Отсоси! По самые гланды зафигачу! За родину, за Сталина! Я вашего фюрера в Берлине все равно живьем возьму и кишки выпущу! Факт!
— Да, виртуальный административный ресурс впечатляет, но в суровом реале он у тебя гораздо меньше, не преувеличивай Жорка, — мы и не такое видели, и, признаюсь, резали. Точнее отсекали на хрен, — иронически скривился Мишка, и тряхнул длинной косой, — честно говоря, не ожидал со стороны матерого чиновника подобного патриотического экстаза, плавно переходящего в оргазм на почве предвоенной истерии.