– Ох, великий князь, непростое это дело – поймать куницу! Ловкая и увертливая зверюшка, так просто в руки не дается!
– А мы тоже не лыком шиты! Кое-что в охотницких делах понимаем. Так разрешаешь, воевода, в твоих владениях поохотиться или будешь против?
– Как можно! Расставляйте сети, поднимайте добычу. Лишь бы она от вас не ускользнула!
– Сети раскинуты, приманка готова. Ждем, когда появится куница!
Путята мигнул жене, та выплыла в дверь, через некоторое время в горнице появилась дочь Путяты – София, полнотелая красавица, вся в мать. Все невольно залюбовались ею. А она, чуть подождав, вдруг смело взглянула на Бориса и радостный огонек зажегся в ее голубых глазах. Понравился ей жених!
Владимир от удовольствия зацокал языком, взглянул на сына, взглядом давая понять, что по душе ему дочь воеводы. Всем взяла! И красотой лица, и пышностью тела. Борис потоптался на месте, промычал что-то нечленораздельное.
София, еще раз кинув любопытный взгляд на Бориса, вышла из горницы, и все сразу зашевелились, заговорили, засмеялись. Владимир развернулся к столу, взял в руки каравай хлеба, спросил Путяту:
– Ну что, режем?
– Режем, князь! – весело ответил тот. Это означало, что сватовство прошло успешно, можно будет вести разговор о свадьбе.
Поздно вечером возвращались Владимир, Анна и Борис от Путяты. Отец и мать вовсю нахваливали невесту, расписывали ее прелести, высоко ставили нрав девушки и приходили к выводу, что получится из нее достойная княгиня. Борис покорно следовал за ними и молчал. Он всегда был молчаливым и послушным дитятей, и родители к этому привыкли.
Во дворце Бориса ждал Глеб. С горящими глазами отвел брата в свою горницу, засыпал вопросами: как прошло сватовство, понравилась ли невеста, что там говорили? А потом неожиданно спросил:
– А как же теперь Анастасия?
– При чем тут Анастасия? – недоуменно проговорил Борис.
– Святополк ее бросил, ты тоже женишься на другой…
Борис фыркнул, ответил шутливо:
– Наверно, тебе останется.
– Жалко мне ее. Нет слов, как жалко!
– Вот ты и пожалей, если больше некому…
И Глеб в тот же вечер отправился к Анастасии. Встретила она его в своей светлице, веселая, как видно под хмельком.
– Ах, миленький! – ласково проговорила она, усаживая гостя за стол. – И как ты надумал посетить старую деву? А я уж тут совсем с тоски помираю, словом перемолвиться не с кем. Все парни избегают меня, видно, судьба такая, помереть одинокой в тоске-кручинушке…
– Не старая ты совсем! – запротестовал Глеб. – То, что Святополк и Борис тебя разлюбили, еще ничего не значит. Ты – красивая. И очень добрая. Я думаю, нет на свете девушки очаровательнее тебя.
– Спасибо за ласковые слова. Давно я ни от кого подобных не слышала. Выпьешь со мной медовухи?
– Нет, не люблю я хмельное. Не приучен.
– Когда здесь не лады, там не получается, медовуха помогает, прогоняет дурное настроение. Тебя посещают мрачные мысли?
– Вроде бы нет.
– Молоденький ты еще! Такой молоденький!
– Мне уже почти пятнадцать! Скоро наступит совершеннолетие, я могу вступить во владение имуществом.
– Не торопись взрослеть. Чем меньше лет, тем меньше забот. Ты хоть любил кого-нибудь?
– Нет еще. Но мне кажется…
– И не целовался ни с кем?
– Меня только мама целовала…
– Как же ты девушку станешь целовать, коли не умеешь? Хочешь, я тебя научу?.. Ба, как он засмущался и покраснел, чисто девица невинная! Ну не буду, не буду приставать.
– А мне хочется, чтобы ты приставала. Мне нравится…
– Постой, постой, – она остановилась перед ним и стала с любопытством рассматривать. – Уж не влюбился ли в меня? Уж не затем ли ко мне явился, чтобы в своих чувствах признаться?
– Может, и так, откуда мне знать? – ответил он и отвернулся, скрывая слезы.
– Э-э-э, нет, так не пойдет. Нельзя тебе влюбляться в меня, стара я для тебя.
– Не больно ты и старая. И вообще не обязательно, чтобы муж и жена были равными по возрасту. Вон сколько девушек за пожилых выходят и живут!
– Ну то девушки. А где ты нашел парня, чтобы женился на женщине старше его?
– А если любит? Ведь может быть такое?
– Ах, миленький, миленький, какой же ты в словах и помыслах искренний и чистый. Но не бойся, Анастасия не из таких, кто совращает невинные души. Анастасия готова умереть, чтобы защитить слабых и сирых.
Она отошла к столу, налила чарку медовухи, стала попивать маленькими глоточками, задумчиво глядя куда-то вдаль. Глеб не отрываясь смотрел на нее. Колеблющийся свет свечи делал ее лицо неправдоподобно красивым, будто сама богиня любви Лада спустилась с небес, явилась в светлицу и предстала пред его очами, и он неотрывно и жадно пожирал ее взглядом, забыв обо всем на свете.