— Расскажи про Лешего, Буска, как он водит?
— Я же сказывала вчерась.
— Расскажи еще.
— В лесу дремучем, в дебре колючей жил-был Леший, мохом обвешанный, — начинала в который уже раз бабка Буска, и княжич затихал, затаивался, вроде и дышать переставал, слушая сказку.
А меж тем зима набирала силу, студень[44] перевалил уже за половину, замерзла река.
— Скоро коляды, — обмолвилась как-то Буска. — Славно бы было, детка, тебе и на улку выйти в праздник-то.
— А что такое коляды, Буска?
— Коляды — это… — замялась старуха. — Коляды — это когда колядуют.
— Как колядуют? Кто?
— Эх, дитятко, — вздохнула Буска сочувственно. — Не зря, видать, баяли, что в Киеве народ силодером в воду заганивали, а в Новегороде и огнем и мечом. В веру-то надо лаской, а не таской, дитятко. А про коляду как рассказать? Лучше показать.
И отправилась бабка Буска к княгине уговаривать ее, чтоб в колядки пустить ряженых в опочивальню княжича.
— Пусть поглядит, порадуется. А то ведь сколь недель уж, окромя мово колдовства, ничего не зрел дитенок.
— Ну что ж, пусть приходят, — согласилась Арлогия. — Но ведь их дарить чем-то надо?
— А как же, такой обычай.
— Скажи в поварне, пусть напекут с медом, с маком каких постряпушек.
Дивился княжич, когда бабка Буска стала натаскивать к нему в опочивальню постряпушки: пышки, ватрушки, пирожки.
— Зачем это?
— Годится, деточка, шибко годится. Погодь, узришь.
На следующий день за окном послышался шум, крики, бил бубен, заливалась дудка.
— Что это? — спросил Святополк Буску.
— Колядовщики, детка, пожаловали.
И вот с шумом ввалились колядовщики в опочивальню княжича. Впереди всех в вывороченной шубе «коза», за ней «дед» с мешком, один парень с бубном, другой с дудой и еще с десяток размалеванных сажей и краской юных колядовщиков. Ударил бубен, задудела дудка, и нестройный хор запел славу:
И тут «коза» принялась отплясывать так, что скрипели половицы и подпрыгивали рога. А колядовщики в такт пляске запели:
С этими словами «коза» ухватила Буску и потащила на круг, та не упиралась, стала тоже кружиться в пляске.
Княжич раскраснелся, развеселился и даже расхохотался, когда у «козы» свалились рога и чуть не боднули Буску.
А хор продолжал петь:
После всего этого все пустились в пляс, половицы заходили ходуном. Бабка Буска вырвалась из круга, запыхавшаяся, побледневшая:
— Ох, колядовщики-гостюшки, растрясли мои старые косточки. — И к Святополку: —Вот, детка, сейчас будут на дары проситься, одаривай их сам.
И, словно услышав слова старухи, колядовщики возопили в десять глоток:
— Дари, — шепнула Буска Святополку.
Княжич брал сколько могли ухватить руки и подавал всем, кто только подходил, а «деду» в мешок едва ли не половину постряпушек вывалил. Пока шло дарение, пляски и песни стихли. Но едва стол освободился от постряпушек, вновь ударил бубен и колядовщики грянули, приплясывая:
С пляской, бубном и дуденьем вывалились колядовщики от княжича.