— Что ты здесь делаешь? — интересуюсь я. — Я должна пройти посвящение сегодня вечером.
— Я здесь, чтобы сопровождать мою девушку. — Александр берет меня за руку, и я чувствую, как часть моих нервов уходит, когда он поглаживает бьющийся под моей кожей пульс.
— Ты нервничаешь? — спрашивает он.
— Нет, — лгу я. — Почему они проводят оба посвящения в одну и ту же ночь? Разве они не должны быть раздельными?
— Нет, — говорит Александр, но больше ничего не объясняет.
— Другие девушки нас где-нибудь встречают?
— Да, — говорит он. — Конечно. Но сначала ты должна пройти первое испытание.
— Какое?
Он подносит что-то прохладное к моим губам, и жидкость выплескивается мне в рот.
— Выпей.
Я не хочу этого делать. Все это звучит так неубедительно. Но я знаю, что меня всегда будут высмеивать как девушку, которая не смогла пройти даже первое испытание, если я этого не сделаю. И тогда моя мать возьмется за меня, пугая перспективой тяжелой работы и потерей репутации поколений нашей семьи.
Итак, я выпиваю жидкость.
И меня сильно прошибает.
Не то чтобы я когда-нибудь пила по-настоящему, но напиток кажется крепче, чем должен быть. Через несколько мгновений у меня кружится голова, я в замешательстве, и все мое тело вдавливается в сиденье.
Александр что-то говорит, но я не понимаю слов. Я приваливаюсь к нему, и тогда вокруг меня раздается смех.
Я проваливаюсь в забытье.
Я не знаю, как долго мы провели в машине. Потому что, когда я возвращаюсь в реальность, мы где-то в другом месте. Здесь холодно, и пахнет сосной.
Надо мной луна, а подо мной грязь и камни, впивающиеся в мою кожу. Хрюканье и шлепки.
— Да, черт возьми, — говорит кто-то.
И это слишком близко к моему лицу. Что-то тяжелое падает на меня сверху, и когда мои глаза привыкают, я понимаю, что это Дюк.
А потом я понимаю, что я голая, и он внутри меня.
Мой рот открывается, и из него вырывается крик.
— Какого черта?
Это голос Александра.
Рука зажимает мне рот, и он теперь ближе, говоря мне на ухо.
— Заткнись на хрен, Тен, — шепчет он. — Тебе просто нужно пройти через это, и мы оба в игре.
Все его друзья здесь. Я вижу их и чувствую их, и это предательство пронзает меня, как раскаленное железо. Я все еще кричу ему в ладонь, когда Дюк отходит от меня, и его место занимает Александр. Он хрюкает и толкается в меня, закрывая мое лицо рукой.
— Чувак, тебе нужно заставить ее заткнуться, — говорит кто-то.
Чья-то рука вцепляется мне в волосы, и моя голова снова ударяется о землю. Раз, два. Снова накатывает головокружение.
— Влейте еще немного того дерьма в напиток и дайте мне, — говорит им Александр.
Пару минут спустя мой рот приоткрывается, и в горло льется еще больше жидкости. Я чуть не задыхаюсь от этого, но они все равно продолжают вливать это в меня.
Что бы это ни было, от этого я снова становлюсь безвольной, а мое тело бесполезным.
— Наконец-то, — бормочет один из них. — А теперь переверни ее, чтобы и мне досталось немного. Не будь жадной свиньей.
На мне так много рук. Тела давят на меня.
Я вижу только мимолетные проблески кошмара, перемежающиеся приступами потери сознания. Я не знаю, сколько времени проходит, прежде чем я снова начинаю чувствовать что-то в своих конечностях. Но в тот момент, когда я это делаю, я пытаюсь дать отпор.
На этот раз кто-то зажимает мне рот и нос рукой.
Я не могу дышать.
И я не могу сопротивляться.
Больше нет.
Последнее, что я слышу, когда все вокруг замолкает, это голос Александра.
— Ты дал ей слишком много. Какого хрена? Что мы теперь будем делать?
Меня тащат по грязи, швыряют в неглубокую яму. Листья и камни царапают мою кожу и погребают меня заживо.
Ненависть поселяется у меня в животе и растекается по венам, затмевая все внутри меня. Пока не останется ничего. Ничего, кроме всепоглощающей злости.
Тщательно выстроенное царство контроля рушится вокруг меня.
Вода в ванне уже остыла; я подтянула колени к груди, когда размазываю засохшую кровь на руке по стене.
Она смешивается с конденсатом и образует крошечные красные ручейки в трещинах плитки, просачиваясь обратно в ванну и отравляя все вокруг меня.