Он снова нажимает на иглу, на этот раз вводя все содержимое мутной жидкости в вену.
Я не дура. Да и Трип тоже.
Это смертельная доза.
— Трип?
Я придвигаюсь к нему, и Трип открывает глаза лишь на краткий миг.
— Всегда был трусом.
Трип откидывает голову в сторону, лицо становится серым и липким, когда он погружается в бессознательное состояние. В его горле раздается булькающий звук, а затем Трип задыхается.
Я тянусь к Трипу и не знаю, могу ли смотреть на это.
Но все заканчивается так же быстро, как и началось.
Его тело застывает неподвижно, и он умирает.
Я падаю обратно на диван рядом с ним и остаюсь там надолго.
И я скорблю.
Я скорблю о том, кем мы оба стали. Я скорблю о несправедливости жизни и о тяжелом выборе.
Когда все закончилось, я вытерла слезы.
И просто ушла.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
Скарлетт
Ужас сделал меня жестоким.
Эмили Бронте
СТОЛКНУЛАСЬ С Виски по дороге в квартиру. Он вел себя как обычно, рассказывая о чем-то, что его расстроило.
— Поняла, — говорю я ему. — Не послушала тебя, хотя следовало бы. Ты пытался предупредить меня.
Кот машет хвостом и кружится по кругу, и я понятия не имею, что это значит.
Но когда я наклоняюсь, чтобы погладить его по голове, в его шерсти запеклась кровь. Я сглатываю и чешу у него между ушами, пока ищу в его кошачьих глазах подсказку.
Он проходит несколько шагов впереди меня, а затем оборачивается, чтобы посмотреть, иду ли я за ним.
Я забираю нож и иду за Виски к двери миссис Роджерс. Она треснута, и в коридор проникает отчетливый металлический запах.
Именно такую сцену вы видите в каждом фильме ужасов.
Миссис Роджерс не может быть мертва. Она просто старая леди, и она никого не ненавидит. Кроме, может быть, меня, потому что иногда я краду ее кота.
Я отгоняю Виски и толкаю дверь ногой.
На полу в кухне кровь.
А там, в своем кресле, как обычно, сидит миссис Роджерс. С ножом для стейка, воткнутым ей в горло.
Горячие слезы текут по моим щекам, но я не произношу ни звука.
Он пришел сюда.
Я знаю это. Александр пришел сюда после моей квартиры и сделал это с ней.
На стойке лежит разорванная аптечка. Отрезанные полоски ткани, полотенца и кровь повсюду.
Я пытаюсь осмыслить все это, когда дверь захлопывается за мной. И когда я поворачиваюсь, там стоит незнакомый мне мужчина с одинаково недоуменным и раздраженным выражением лица.
Он подносит телефон к уху рукой в кожаной перчатке и говорит.
— Небольшая проблема. Здесь женщина.
Я не слышу голоса на другом конце линии, но это может быть только один человек.
Мужчина передо мной пробегает глазами по моему телу и описывает меня, так будто он чертов патологоанатом. Нечеловеческим способом. Люди делают так, когда им нужно отключиться от ситуации. Когда они видят в человеке перед собой потенциальную угрозу.
Нож все еще в моей руке, прижат к боку, и он не знает, что он у меня.
Человек на другом конце провода говорит, а парень слушает.
Он похож на морпеха. И сейчас ему очевидно проводят инструктаж.
Мужчина кладет трубку и убирает телефон в карман. Следующим его движением, скорее всего, будет попытка взяться за пушку, спрятанную у него на боку. Или это, или он попытается меня задушить. Это более вероятный сценарий, так как этот способ тише и не очень-то чистый.
Но он не сделает ни того, ни другого, если у него не будет такой возможности.
Я бросаюсь на мужчину и вонзаю нож ему в брюхо.
Он хрипит и отшатывается назад, и мы оба тянемся к его пистолету. Он в шоке, но я быстрее.
За те секунды, что мужчине понадобились, чтобы осознать свою потерю, я прижимаю пистолет к его виску. И представьте себе, это гребаный «Глок». Спасибо тебе, Рори Бродрик, что поделился своими знаниями.
— На диван, — говорю я. — Живо.
Он не спорит. И я здесь не для того, чтобы придуриваться. Я не знаю этого парня, и технически он мне ничего не сделал. Поэтому, как только он падает на диван, я выскакиваю через входную дверь и бегу по коридору.
Когда я вижу Виски, я подхватываю его на руки.
Он мяукает, и я киваю.
— Знаю. Рори меня убьет.
— СКАРЛЕТТ.
Рори находит меня в своей кровати, завернутую в одеяло а-ля буррито.
Он садится рядом со мной, но не прикасается ко мне.
Виски выбирает именно этот момент, чтобы дать о себе знать слабым мяуканьем рядом с моей подушкой.
— Что это за чертовщина? — спрашивает Рори.
— Принесла тебе подарок.
Он молчит, и я протягиваю руку, чтобы коснуться его руки. Она теплая, сильная и твердая... и напряженная. Я сбежала от него прошлой ночью, и уверена, что какая-то его часть хотела бы уже покончить со всем этим.