Ее крошечные пальчики тянутся вверх и хватают меня за нос, а затем шлепают меня по лицу и издают какой-то нечленораздельный звук.
— Ты ей нравишься, — говорит Мак.
Еще один шлепок по лицу.
— Думаю, да.
— Ты хорошо смотришься с ребенком на руках, — говорит Мак, и я быстро отдаю Киву обратно.
Детские шаги, в конце концов.
— Хочешь пойти купить пончиков? — спрашиваю я ее.
— Конечно.
Ее лицо светится, потому что Мак никогда не отказывается от пончиков и кофе.
— Только позволь мне сначала позвонить Конору.
За то время, которое требуется Мак, чтобы подготовиться к нашей прогулке, она набирает около пятисот фунтов необходимых вещей для поездки. Кива закреплена в коляске, а Мак передает сумку с подгузниками и игрушки Конору, который следует за нами по пятам.
— Кроу говорит, что можно только без кофеина, — говорит ей Конор.
— Ну, это будет наш маленький секрет, — говорит ему Мак. — Не забывай, что у меня на тебя немало компромата.
— Тебе это никогда не надоедает? — спрашиваю я. — Когда эти парни все время рядом?
— Нет, — Мак оглядывается на Конора и улыбается. — Поначалу это немного раздражало. Но сейчас мне это нравится. Лишняя пара рук и глаз — это чистое золото, когда у тебя есть ребенок.
Мы сидим в «Данкис» и едим пончики, пока Конор пишет СМС на своем телефоне.
— У него есть девушка, — шепчет Мак. — Он просто еще не знает об этом. Это так чертовски мило.
— Он не знает, что у него есть девушка?
—Я тебя слышу, — сухо говорит Конор.
— Конор и Айви сидят на ветке, — напевает Мак. — На ветке целуются детки.
Конор закатывает глаза, но на его лице появляется глупая улыбка. И я помню, как он рассказывал мне, как Рори спас его от самого себя. Несмотря на то, что он был маленьким сукиным сыном для меня, я знаю, что он сделал это из любви к своему брату и его семье.
Синдикат.
Это действительно семья, понимаю я, наблюдая за тем, как они переговариваются между собой, как брат и сестра.
— Она танцовщица, — говорит Мак.
— Была танцовщицей, — поправляет Конор.
— Верно. Пока ты не сделал Ронана.
— Не делал я Ронана ни разу.
— Томат, Томахто, — говорит Мак.
После еще одного часа безжалостного поддразнивания Конора по поводу его новой девушки, мы возвращаемся в дом.
Я улыбаюсь и чувствую себя легче, и Мак тоже это видит.
— Тебе стоит приходить почаще, — говорит она.
В ее голосе звучат неподдельные эмоции. Не много, но достаточно, чтобы дать мне понять, что ей не все равно. Похоже, материнство немного смягчило Мак, но, как ни странно, ей это идет.
— Обязательно, — говорю я ей, и я серьезно.
— И Рори тоже, — говорит она.
— Кстати говоря, — вклинивается Конор. — С ним случился припадок, потому что он не знал, где ты. Он будет здесь, чтобы забрать тебя через несколько минут.
Мак закатывает глаза и обнимает меня.
И, как и обещал Конор, через несколько минут я снова сижу в машине Рори.
ГЛАВА СОРОК ТРЕТЬЯ
Скарлетт
Сомневайся в том, что звезды – огонь. Сомневайся в том, что солнце движется. Сомневайся в том, где правда, где ложь. Но не ставь под сомнение мою любовь.
Шекспир.
— ТЫ НЕ МОЖЕШЬ просто убежать, не сказав мне, куда ты намылилась, — говорит Рори.
— Какая разница? — спрашиваю я. — Тебя здесь не было.
В машине становится тихо, и он не говорит больше ни слова, даже когда мы возвращаемся в дом. Между нами все еще так много напряжения, и на этот раз не я убегаю от него.
Рори пытается уйти от меня почти сразу же, как только мы возвращаемся в дом и я оказываюсь в безопасности.
— Останься, — говорю я ему, когда он подходит к двери.
Его спина выпрямляется, а рука ложится на ручку, но он задерживается там. Борясь с самим собой.
— Я приготовлю блинчики.
Я не знаю, почему я это говорю, просто мне кажется, что так и надо поступить. Потому что кто может устоять перед блинами?
— Сейчас не время завтрака, — говорит он.
— Это блюдо на все времена, правда.
У меня странный голос. И его тоже, когда он произносит:
— Хорошо.
Рори садится за кухонный стол, а я приступаю к работе. Кухня Рори хорошо укомплектована. Он может быть вечным холостяком, но он умеет готовить.
Что, как оказалось, очень кстати, потому что я понятия не имею, что делаю.
После того, как я размазала тесто по лицу и подгорели первые два блина, он встает, чтобы помочь мне. И у него это выглядит так легко. Его блины золотисто-коричневые и идеальные.
Прямо как и он.