– Не волнуйся, солнышко. Мы не будем заставлять тебя снова иметь дело с тем дерьмом. Но это не завтра. У наших отцов на Рождество свои планы, так что нам придется разбираться с ними на следующий день, – бормочет он мне в шею.
Я вздыхаю с облегчением, что их не увижу. – Мне жаль, что вам придется с ними встречаться.
– Нам тоже, котенок. Нам тоже.
Вскоре после этого мы все засыпаем на кровати, и впервые после благотворительного вечера я сплю всю ночь, не просыпаясь от кошмара.
В окружении мужчин, которых я люблю, знаю, что мы сможем пройти через все, что нам подкинет мир.
Если бы мы только знали, как быстро все будет проверено и испытано.
Глава 35
Деклан
Когда Син, Джи и я входим в двери нашего здания в кампусе после утомительного дня, проведенного с нашими отцами по поводу празднования «Рождества», меня не покидает тревожная мысль.
– Парни, вы что-нибудь слышали о Бетани?
Наши отцы затянули сегодняшний день, как никакой другой. Мы приехали в поместье моей семьи в восемь утра, одетые в костюмы от Армани и готовые к завтраку. Затем сидели за официальным обеденным столом в течение трех долбаных часов, обсуждая текущие события с нашими дедушками, бабушками и отцами. Моя мать была в очередной своей «оздоровительной поездке», но передала мне привет. Затем «перекус перед обедом», после чего мы провели два часа в «семейной комнате», открывая подарки. После этого обед, снова в официальной столовой, а в четыре часа дня нас, наконец-то, выпустили из свежего ада.
Весь день наполнен сплошным напускным весельем, которое держит меня в напряжении с того момента, как мы вошли в двери.
Мы не услышали ни одного негативного отзыва о благотворительном вечере. В нас не бросали стаканы. Никаких угроз насилия в наш адрес. Ни-че-го.
Мы заходим в лифт, Джио нажимает кнопку «вверх» и смотрит на свой телефон.
– От нее пока ничего не слышно. Ее телефон показывает, что она наверху… – его голос срывается, заставляя мое сердце ёкнуть от ужаса.
– Что происходит, Джованни? – требует Синклер, и я с силой бью по кнопке «пентхаус», как будто это, черт возьми, изменит скорость этого медленного лифта.
Джованни смотрит вверх с мрачным лицом. – Ее телефон не двигался со столика у кровати с сегодняшнего утра. Ни на один гребаный дюйм.
Лед стынет в жилах, когда я прислоняюсь спиной к стене.
Синклер врезает кулаком в стену рядом со мной. – Камеры, Джио. Проверь. Чертовы. Камеры. Если она решила так пошутить, то, боже, помоги мне, ее задница будет болеть всю следующую неделю.
Лифт останавливается со звоном, и мы явно не в себе. Все трое выхватываем пистолеты и держим их наготове, пока двери мучительно медленно открываются. Когда мы выходим в фойе, ничто не выглядит необычным, и мы медленно идем по небольшому коридору, ведущему в гостиную и кухню. Зайдя в нее, я опускаю руки и чуть не роняю пистолет, пытаясь разобраться в хаосе, творящемся передо мной.
Наш дом абсолютно и полностью уничтожен. Все подушки на диване разорваны; перья, набивка, как ни назови это дерьмо, разбросаны. Секционный диван весь в порезах и покрыт… краской? Да хрен его знает. Из телевизора торчит клюшка для гольфа. Игровые системы разбиты бейсбольной битой вместе со стеллажами, на которых стояли игры и DVD. Куски всего этого разбросаны повсюду среди обломков. Кофейные и журнальные столики разнесены к чертовой матери.
Я поворачиваюсь к кухне, она выглядит еще хуже. Все продукты открыты и разбросаны повсюду. И я имею в виду… все. Каждый. Предмет. Это выглядит как гребаный фильм ужасов, когда дерьмо разбрасывают по шкафам, стенам, потолку, полу и даже по приборам. Некоторые дверцы шкафов оторваны. Кто-то разнес холодильник, морозилку и плиту и превратил их в лучшие куски дерьма на свалке.
Вчера мы весь день убирали кухню до блеска после одной из лучших ночей отдыха. Уборка рождественского хаоса была отстойной, но Бетани сделала ее веселой. Я никогда так не смеялся в своей чертовой жизни. Потом, когда все закончили, мы, наконец, добрались до кровати и трахнули нашу девочку до коматозного состояния. Синклер потребовал, чтобы «окрестили кровать», и мы с радостью согласились. Затем все вместе приняли душ, где Бетани по очереди отсосала нам, как чемпион. Затем мы затащили ее на кровать и стали ласкать ее словно в последний раз. После этого мы все по очереди трахали нашу девочку во всех мыслимых позах, прежде чем кончить в нее и наполнить ее сладкую киску, пока она не стала буквально истекать нашей спермой. Это было самое горячее дерьмо, которое я когда-либо видел.
Я даже не хочу думать об остальной части дома. Я буквально не могу даже себе это представить. Готов убить кого-нибудь голыми руками. – Что. За. Херня! – кричу я почти во всю глотку, когда начинается паника. – Бетани, где ты, черт возьми!
Моя вспышка, наконец-то, вывела всех из оцепенения чертовой бурей дерьма, которой является наш дом, и они начали двигаться. Джованни идет в сторону нашего служебного лифта, а Синклер к спальням, и зовут Бетани. Я? Я просто, сука, стоял, как истукан. Не в силах пошевелиться и думать.
Джованни возвращается, видит, что я все еще торчу, как веселый тупой гигант, подходит и бьет меня по лицу. Сильно. Голова от удара дернулась, и я снова собрался с мыслями.
– Спасибо, – бормочу я.
Он с умным видом пожимает плечами. – Подумал, что ты впал в ступор. Пойдем. Посмотрим, почему Синклер ни хрена не отозвался.
Мы доходим до первой спальни, моей, и я осторожно открываю дверь, Джованни стоит за спиной. Моя комната не тронута. С первого взгляда все вещи на месте. Я чертовски озадачен. Оглядываюсь на Джи, он в таком же недоумении.
– Давай проверим твою комнату, чувак.
Когда мы доходим до его комнаты, там то же самое, только роли меняются. Его комната тоже совершенно нетронута. Словно вандализм начался в главной зоне, но что-то прервало процесс. У меня округляются глаза, как и у Джио, когда мы складываем два плюс два.
Бетани.
Ни говоря ни слова мы бежим в конец коридора, где находится комната Синклера, на самом деле наша, и с грохотом распахиваем двери. Синклер стоит, не двигаясь, почти как часовой, держа что-то в руке, и смотрит на кровать.
– Синклер? Где Бетани? – спрашиваю я.
Он поворачивается к нам, и выражение его лица поражает меня. Его глаза налиты кровью, в них холодный безжизненный взгляд, а по лицу текут слезы. Его волосы совсем растрепались от того, что он провел по ним рукой. Я так сосредоточен на чертах его лица и на том, что они говорят, что почти пропустил одно слово, которое он произносит чуть ли не шепотом: – Пропала.