И они не только спрашивали, но и ходили по лодиям, поднимали покрывала, рассматривали товары, словно там могло быть что-либо недозволенное или краденое. Купцы сжимали кулаки, бросали сердитые взгляды на царевых мужей…
Позднее, когда лодии были осмотрены, мужи заявили, что русским купцам разрешается сойти на берег и поселиться в монастыре св. Мамонта под городской стеной. Но предупреди ли, что в город они могут ходить только с ними, не более пятидесяти человек в один раз, а в монастыре св. Мамонта могут жить и получать покори только месяц, после чего должны покинуть Суд. Снова все повторялось — купцам уже были знакомы греческие порядки.
Тогда взялись за дело толмачи и писцы. Вооружившись дощечками, покрытыми тонким слоем воска, писцы принялись опрашивать и записывать имена купцов. Что они там писали, кто их ведает; произносили они вместо Прастена — Фрастьон, вместо Степана — Стандер.
— Так, — смеялись купцы, — прочитают в Большом дворце, да и подумают, что мы не русские люди, а какие-то варяги… Да уж пишите как вздумается, только в варяги не записывайте. Русские мы люди, из Киева, слышите?
Царевы мужи переписали купцов, приехавших на торг, после этого спросили: -Все? Но купцы ответили:
— Нет, не все, ибо с нами, со своими послами вместе, приехала еще и великая княгиня русская Ольга.
Царевы мужи переглянулись:
— Княгиня Ольга?… Да ведь в Киеве князь Икмор?
— Был в Киеве великий князь Игорь, а не Икмор, но он помер, — ответили купцы. — А с нами приехала его жена и великая княгиня Ольга.
Царевы мужи растерялись. У них был приказ эпарха хорошенько присмотреться, кто приехал на этот раз на стольких лодиях из Руси. Они старательно осмотрели лодии и переписали всех мужей, но на женщин внимания не обращали — мало ли купцов приезжает в Константинополь с женами, сестрами или рабынями!
И только теперь увидели они суровую, уже пожилую женщину, сидевшую в одной из лодий, в темной одежде, с красным корзном на плечах. Царевы мужи поклонились ей, но не знали, как им быть.
Поэтому они решили за благо попрощаться с русскими купцами, пообещали, что скоро принесут им грамоты и пришлют других мужей, которые отведут их в монастырь св. Мамонта, а сами, поспешно покинув лодии, направились к воротам и исчезли за стенами города.
Однако ни утром, ни в течение всего долгого дня к лодиям, на которых приехала со своими купцами и послами княгиня Ольга, никто из царевых мужей не пришел, А без их разрешения сами они не имели права сойти на берег.
Наступил вечер. Княгиня Ольга сидела в своей лодии и смотрела на Константинополь. В городе было темно, только по мысу полуострова светились огни. Горели огни и на лодиях, стоявших в заливе. Вверху, в темном небе, сияли бесчисленные звезды, каких она не видала в Киеве.
И подумала княгиня Ольга: не ошиблась ли она, приехав в этот чужой город?
Но на следующее утро все как будто наладилось. Как только начало светать, на лодиях опять появились царевы мужи. Они даже просили прощения, что не смогли прийти накануне, потому что в городе, мол, не было эпарха. Зато теперь они разрешили всем высадиться на берег, сами отвели в монастырь св. Мамонта, где уже были даже приготовлены покои — по келье на четверых купцов, по келье на каждых двух женщин, а для княгини Ольги келья с опочивальней и сенями.
И еще царевы мужи уведомили, что русские купцы могут получить тут же, в монастыре, месячное, а послы — слебное, дали им две дощечки, на одной из которых были записаны имена купцов, на другой — имена послов, а вместе с ними и княгини Ольги.
Княгиня Ольга, услыхав об этом, вышла из кельи и гневно сказала царевым мужам:
— Не как посол прибыла я в Константинополь, а как княгиня Русской земли — с послами своими, купцами, свитой. И не к кому-нибудь приехала, а к императору для беседы.
— Наши послы в Киеве известили нас, — ответили мужи, — что, после того как князя Икмора убили немцы, на Киевском престоле сидит его сын Сфендослав.
Княгиня Ольга раздраженно махнула рукою:
— Я — жена князя Игоря, и не немцы его убили, а погиб он на своей земле. Владею я столом Киевским, имею сына не Сфендослава, а Свя-то-сла-ва и приехала от себя и от него говорить с императорами. Примут они меня?
— Императора Константина, — отвечали мужи, — нет ныне в Константинополе; когда вернется, не знаем. Как только приедет, скажем ему про княгиню. А пока просим купцов торговать, послов — ждать. Месячное купцам и слебное послам готово.
И еще добавили мужи:
— Если же княгиня Ольга желает посмотреть Константинополь, мы ей поможем и покажем все, что она захочет.
Стоя у двери и держась рукою за косяк, княгиня Ольга, бледная, утомленная то ли от дальней дороги, то ли по другим причинам, сказала царевым мужам: