– Да ты спятила, Сфандра! – сердито зашипел на супругу Улеб. – На какой тяжкий грех ты меня толкаешь! Иль ты не христианка?
– Гляди, Улеб! – зло прищурилась Сфандра. – Ныне ты нужен Святославу, вот он и щадит тебя. Токмо это до поры!
– Повторяю! – Улеб повысил голос. – Я через кровь не переступлю.
– Заповеди христианские надо чтить, – подал голос Калокир, – токмо убийство убийству рознь. Кто-то убивает корысти ради, а кто-то ради некой высшей цели. К тому же ежели дело касается близких родичей, то в пролитии крови вовсе нет надобности. Неугодных родственников можно, скажем, ослепить или сослать куда подальше. Это грех небольшой, согласитесь.
Калокир перевел взгляд с Улеба на Сфандру и обратно.
– Не по плечу мне тягаться со Святославом. – Улеб раздраженно отодвинул от себя опорожненную чашу. – У Святослава в дружине витязи один храбрее другого, да и сам Святослав в сече троих стоит. Моя дружина невелика, ибо я набираю токмо христиан, да боярского рода. Святослав же берет к себе и имовитых и безродных, меряя всех бесстрашием и мастерством ратным.
– Не забывай, Святослав поступил не по родовому праву, заняв стол киевский, – холодно вставила Сфандра, не спуская с мужа глаз. – Ты вдвое старше Святослава. Многие бояре киевские горой за тебя встать готовы.
Улеб нервно передернул плечами.
– Знаю я этих крикунов! Они голосисты, покуда Святослав далече, а когда Святослав в Киеве, так вся эта свора помалкивает.
– Сколько Святославу лет? – поинтересовался Калокир.
– Двадцать четыре, – ответила Сфандра.
Калокир изумленно присвистнул.
– Совсем мальчишка!
– Этот младень в сече неустрашим и неудержим, – угрюмо промолвил Улеб. – Святослав из всех походов с победой возвращался, нигде ни разу бит не был. Бог свидетель.
– И много ли воевал Святослав? – спросил Калокир. – На кого он меч обнажал до сего похода на вятичей?
– На севере Святослав воевал с ятвягами, радимичами и кривичами; на юге – с бужанами и уличами, – перечислил Улеб. – Один раз Святослав ходил ратью на печенегов.
– По силам ли Святославу одолеть хазарского кагана?
Повисла пауза. Калокир напряженно ждал ответа.
– Печенегов Святослав разбил, а эти степняки почти все кочевья хазарские к рукам прибрали, – наконец проговорил Улеб. – Уверен, Святослав не устрашится скрестить меч и с хазарами.
– Почему хазарский каган не навел свою конницу на Киев? – продолжал допытываться Калокир. – Ведь уже два года прошло после избиения дружиной Святослава хазарских торговцев. Почему медлит с местью повелитель Хазарии?
– Нет у кагана былого могущества, потому и не смеет он мстить Святославу, – вставила Сфандра. – Я сама слышала речи пленных печенегов, взятых Святославом в степи. Похвалялись поганые язычники тем, что примучили хазар, живущих по Дону. В былые времена все пастбища по Северскому Донцу хазарам принадлежали, а ныне там печенеги хозяйничают. Что дальше будет?
– Что правда, то правда, – покивал головой Улеб. – Святослав потому и осмелел, поскольку знал, что в степи печенеги повсюду теснят хазар. Не до Руси ныне хазарам, у них у самих земля под ногами горит.
Вернувшись на подворье греческих купцов, где его ожидали слуги, Калокир погрузился в глубокое размышление. Несомненно, на Руси грядут большие перемены. С таким князем-воителем Русь не станет платить дань ни хазарам, ни печенегам. Святослав уже показал, что он не страшится гнева ни хазарского кагана, ни германского императора. Наверняка и договоры с ромеями Святослав не будет соблюдать, если усмотрит в них что-то несправедливое. Чтобы это выяснить наверняка, Калокиру необходимо дождаться возвращения Святослава из похода.
На другой день Калокир опять пришел в княжеский терем, желая вручить подарки от василевса ромеев жене и детям Святослава. Княгиня Предслава предстала перед Калокиром в длинном неприталенном платье из синей парчи с золотыми узорами в виде диковинных птиц. Платье было явно греческого покроя. Голову молодой княгини покрывал легкий белый плат, стянутый на лбу диадемой. Серебряные височные кольца красиво обрамляли овальное лицо Предславы со слегка заостренным подбородком. Это была статная миловидная женщина с большими темно-синими очами и красиво изогнутыми бровями.
Предслава сидела на стуле с подлокотниками, рядом с нею на скамье сидели два ее сына: восьмилетний Ярополк и семилетний Олег. Позади княгини и двух княжичей стояла большая группа знатных девиц и боярынь в богатых одеяниях. У бревенчатой стены на длинной широкой скамье восседали семеро знатных мужей, их длинные волосы и бороды отливали сединой. Один так и вовсе был согбенный годами и белый как лунь.