Княжич промолчал.
— Для кого тебе нужен подарок?
— А я было подумал, ты всё на свете знаешь, — усмехнулся княжич.
Торговец не растерялся:
— Для самой красивой златоволосой девушки на Днепре. — При этом он принялся проворно снимать со шнурка кольца, чтобы достать выбранные Святославом колты.
— Но мы так и не договорились о плате.
— Я же сказал, милостивый князь, что согласен рисковать и ждать. Я открою тебе секрет своей готовности к риску: когда у тебя появятся гривны, ты заплатишь мне не торгуясь, столько, сколько я запрошу, и я возмещу всё — и риск, и время ожидания! — Торговец широко улыбнулся.
«Его игра — честность и откровенность, — подумал княжич. — А что, если я тоже сыграю на откровенности?»
Он покрутил колты в руках, любуясь тонкой работой, и сказал доверительно:
— У меня действительно нет ни ногаты[23]. А я хотел бы купить для той златоволосой девушки ещё и сафьяновые босовики и синий плащ и фибулу к нему. Может ли твоя готовность к риску зайти так далеко, что ты одолжишь мне серебра под божеские резы?
— Я бы мог это сделать, но не стану, потому что, если об этом узнают менялы, меня сживут со свету.
— А где их найти, менял? — быстро спросил княжич, нарушая им же самим затеянную неторопливую игру.
Купец хитро улыбнулся, хлопнул в ладоши, и тотчас появился мальчишка лет десяти.
— Проводи князя к дяде Якиму, скажи, от меня. — Торговец поклонился княжичу и добавил: — Сказал бы прямо, князь, чего тeбe надобно, я сразу бы и посоветовал, к кому обратиться.
— Но я обязательно куплю у тебя эти колты, — заверил смущённый Святослав.
— Конечно, князь, буду счастлив. Я всегда здесь, на Подоле, и всегда к твоим услугам...
Мальчишка провёл княжича в расположенную невдалеке такую же по внешнему виду лавку, с тем только отличием, что хозяин её ничего не предлагал, а сидел на ларе и крутил в руках золотой ромейский динарий. Святослав уже видел таких вот странных лавочников, но не догадывался, какой товар они предлагают. Оказалось так просто — деньги.
Он поздоровался и вошёл в лавку. Мальчишка сказал несколько слов хозяину и убежал.
— Я рад служить высокочтимому князю, — приветствовал его с поклоном меняла.
По его выговору княжич решил, что перед ним уроженец Византии, а может быть, Булгарии.
— Мне нужны гривны, — прямо объявил он о цели своего визита и взглянул в лицо менялы.
Чёрные, чуть на выкате глаза под такими же чёрными густыми бровями смотрели вдумчиво, словно взвешивали и оценивали возможности посетителя.
— А сюда и приходят только те, кому нужны деньги, — сказал наконец Яким и приоткрыл тяжёлую ковровую завесу в соседнюю комнатушку.
Княжич вошёл и огляделся: пол, устланный коврами, длинные, как скатанный походный шатёр, шёлковые подушки, низенький столик с огромным плетёным блюдом, полным фруктов.
— Ты грек, Яким? — спросил Святослав по-гречески.
Яким поклонился и ответил на греческом же языке:
— Юный князь знает язык эллинов? Впрочем, зачем я спрашиваю? Мне известно, что многие архонты[24] в этой удивительной стране многоязычны. У вас странно соседствуют высочайшая культура и мудрость городских жителей с дикостью тех, кто живёт в степях.
— В степях живут половцы.
— Да, это мне известно. Ты спросил, не грек ли я. Нет. Я армянин. Ты слышал о таком народе?
— Да. Вы живете в горах, где делают пурпур.
— Ты прав. Он называется на нашем языке «вордан-кармир». Но это на исторической родине, а сам я не оттуда: мой род уже давно обосновался в Киликии, что расположена южнее Византии, на берегу моря. В Киев я приехал десять лет назад, — Яким перешёл на русский язык, — и полюбил вашу страну.
— Почему?
— Потому что, — Яким хитро улыбнулся, — у вас высокие резы и ваши девушки прекрасны — белотелы, синеоки и златоволосы. Моя жена из вашего племени. Садись, князь, откушай фруктов.
Яким взял маленький ножичек, быстро очистил персик, нарезал ломтями, воткнул острие ножа в самый большой кусок и подал его Святославу. Сам взял кусочек поменьше. Пока княжич ел, он наблюдал за ним, откусывая маленькие ломтики.
— Теперь, — сказал он, когда персик был съеден, — мы можем поговорить о деле.
«Он составил мнение обо мне, — подумал княжич, — и, кажется, оно благоприятное».
— Сколько серебра нужно твоей княжеской милости?