С тех пор служили Вексы верой и правдой не князю, а Киевскому великому столу, принимая с переменой князя нового хозяина, иногда неприязненно, иногда затаив ненависть. Но принимали. И служили. В начале городу, а потом уж тому, кого в данное время судьба посадила на великий Киевский стол.
И только нынешний Векса изменил традиции.
Он привязался всем сердцем к злополучному Олегу Святославичу и вместе с ним испил всю чашу неудач.
А теперь, вместо того чтобы доживать свой век в Киеве, окружённым внуками и почётом, он преданно служил князю Всеволоду, сыну своего давно умершего господина. И хотя уже много лет не становился он в челе дружины перед боем, не водил полки, князь неизменно приглашал его в совет и часто принимал решения, прислушавшись к словам старика.
Здесь же, в загородном дворце, старый боярин был полновластным воеводой.
Княжич нашёл его в малой гриднице. Старик сидел за столом и смотрел в оконце на стрижей, что с резкими криками чертили синеву вечернего неба.
— Княжич? Садись, — повернулся к нему старый Векса.
Святослав в который раз поразился черноте внимательных глаз воеводы. Говорили, что его предки вышли из Угорской земли и в роду время от времени рождаются чернявые, темноглазые, горбоносые мальчики.
— Вот, думаю, сколько копий сможем выставить, если что заварится, упаси Господи.
Святослав промолчал. Он знал, что задавать вопросы бессмысленно — боярин сам скажет ровно столько, сколько посчитает нужным.
— На днях твой отец вернулся в Чернигов из Киева мрачнее тучи. Опять повздорил с Ростиславичами из-за спорных волостей. Вот и прикидываю на всякий случай, что можем выставить в страду. И получается — ничего, кроме младшей дружины да трёх сотен гридей. — Векса тяжко вздохнул. — Ты по делу, княжич?
— Хочу взять в детскую дружину одного отрока. Он мне сегодня жизнь спас. Будет преданным дружинником.
— Чей сын? — спросил Векса.
Святослав замялся с ответом, и старик сразу же понял причину.
— Смерд? — спросил он.
— Возьму в дружину — и будет дружинник. Смышлён и проворен. — И, заметив, что воевода нахмурился, торопливо добавил: — Мама согласна.
— А чего княгине Агафье возражать? Матери, конечно, спокойнее, если её сына верные люди окружают. Надолго ли верен?
— Не знаю, боярин. И знать не желаю. Хочу о своих людях по их делам судить.
— Это верно... Ну, коли так, я распоряжусь, чтобы доспех подобрали, оружие, коня...
Святослав согласно кивнул, показывая, что разговор окончен, повернулся и спокойно, совсем по-взрослому пошёл к двери. Закрыв за собой дверь, он бегом побежал во двор.
Ягуба всё так же сидел в тенёчке.
Святослав торжественно подошёл к нему.
— Ну? — спросил мальчик, глядя снизу вверх на княжича.
— Встань! — звонким голосом сказал княжич.
— Ты чего?
— Встань! — снова приказал он.
Ягуба встал.
— Я, княжич Святослав, сын князя Всеволода Олеговича[5], беру тебя в свои дружинники! Завтра в броне и оружии принесёшь мне клятву верности.
— Я и сегодня клянусь тебе, князь: буду верен до самого смертного часа своего!
Некоторое время мальчики смотрели друг на друга молча. Потом Святослав спросил буднично:
— Голоден?
— Угу... Да я потерплю, Святослав...
— Отныне будешь звать меня «княжич». Стану князем — будешь звать «князем». Понял?
— Угу... Княжич.
— Посиди ещё. — И Святослав побежал на поварню.
Вскоре он вернулся с корчагой кваса и двумя огромными ломтями хлеба, на которых лежали куски варёного мяса.
— Айда на сеновал, там сейчас самое спокойное место.
На сеновале мальчики устроились на ворохе старого прошлогоднего сена и некоторое время сосредоточенно жевали, запивая по очереди хлеб квасом из корчажки.
- Вот ты сказал — буду князем, — произнёс с набитым ртом Ягуба. — А когда будешь?
— Когда получу во владение княжеский стол. Хотя бы самый крохотный. А если не взойду на престол, не добуду себе княжества, так и останусь до седых волос княжичем. Выпаду из княжеской лествицы, что ведёт к великому Киевскому столу.
5
В романе я отступаю от традиции написания отчества Олеговичей и пишу на современный лад: «Олегович» дня того, чтобы не возникала путаница при разговоре о клане в целом, который в романе именуется традиционно: «Ольговичи».