В ту ночь они устроились прямо под звёздным небом, нарезав ножами веток и травы для ложа и укрыв всё это сверху плащами. На вкус Рудольфио, так даже слишком мягко получилось. Что же до детей, то они впервые ночевали не у себя дома, и всё происходящее им неизменно нравилось.
На рассвете, новоявленный «отец» проснулся, ощутив сквозь травяную постель стук копыт раньше, чем к ним подъехал небольшой отряд одетых на охотничий манер всадников.
— Может, лучше было бы назваться вашим дедушкой? — запоздало предложил Рудольфио, но дети отрицательно замотали головами. Должно быть, сам молодцеватый вид их спасателя не вязался с образом старика, семенящего с палкой и в выцветшей от времени широкополой шляпе или вечно сидящего перед камином…
— А это что у нас такое? — охотник лет пятидесяти с длинными непривычно свисающими до самого подбородка усами, остановил коня над импровизированным ложем.
— Сеньор, моё имя Рудольфио из Турина, а это мои дети. Мы никого не трогали, не нарушали законов этих мест, разве что переночевали в лесу, так как не нашли постоялого двора.
— Сеньор здесь не я, — старый воин покосился на изящного юношу лет семнадцати, с совершенно белыми вьющимися волосами до пояса, в ярком синем плаще с серебристой броней на груди.
Рудольфио отвесил низкий, но не раболепный поклон:
— Доброе утро, сеньор! Как охота?
— Где твой Турин, а где Амальфи? И где твои лошади? Ты не похож на бродягу, а эти дети явно не выдержат столь долгой дороги.
— Мои дети способны на многое, не стоит их недооценивать, — подбоченился Рудольфио. — Впрочем, ты совершенно прав, и сейчас я собираюсь на место своей новой службы, в Апулию. В замок графа Гансало Манупелло, сына Джентиле Манупелло[2]. — Он сделал паузу, давая возможность приставалам вспомнить, о каком таком графе идёт речь, и решить, готовы ли они в случае чего рискнуть здоровьем ради сомнительного удовольствия схлестнуться с не сделавшим ничего предосудительного, прохожим.
— Гансало Манупелло, племянник бывшего сицилийского канцлера Вальтера фон Пальяра? — повернувшись к своему господину, спросил усатый.
— Так тот Пальяра, поди, лет двадцать уже червей в могиле кормит, — пожал плечами юноша. — Меня и на свете ещё не было…
— А имя тем не менее помните… — наставительно проскрежетал усатый, делая знаки молодому господину, что, мол, ну их, к лешему: свяжешься с такими, потом вовек не отмоешься.
Рудольфио наблюдал за происходящим, спокойно скрестив руки на груди. Всадников было всего шестеро: среди них — пытающийся выказать себя героем маменькин сынок, который, судя по тому, что за него говорил дядька, возможно, ещё совсем неопытен. Хотя, с другой стороны, чем ещё заниматься молодому сеньору, как не постигать воинское искусство?
— Зачем понадобилось тащить сопляков в Апулию? Хочешь сказать, всю дорогу пойдёте пешком? Меж тем обувка у девочки не подходит для такого путешествия, — юный господин явно высматривал, к чему бы придраться.
— В Апулию я веду их по личному приказу моего графа, а приказы у нас не принято обсуждать, — Рудольфио скорбно вздохнул. — Сказано вести, вот и веду.
— А можешь и не довести! — Юнец озорно и одновременно с тем хищно глянул на Анну. — Вы мне тут всё зверьё распугали. Видишь, лес пустой!
— Лето жаркое выдалось, вот зверьё ближе к воде и ушло.
— Не умничай. Я строг, но справедлив. Вы мне охоту испортили, а я вас поохотиться приглашаю. — Он весело подмигнул слушающему его с открытым ртом Константину.
— Поохотиться — дело хорошее, — Рудольфио тянул время, пытаясь сообразить, что задумал молодой сеньор, в то время, как старый пестун, по всей видимости, уже обо всём догадался и мрачнел с каждым мгновением.
— Вот и хорошо. Какое у вас есть оружие?
— Самое обыкновенное, — Рудольфио с неохотой показал на пояс, где висел короткий меч и заметный кинжал. Метательные ножи были припрятаны у него за голенищами. А в походном мешке кроме собранного в дорогу провианта покоилась удобная верёвка с небольшими, но достаточно удобными крючьями и кое-какие другие весьма странные штуки, о которых в этом горном краю, пожалуй, и не слыхивали.
— Сними меч, да и нож тоже давай сюда. Зверю не полагается оружия, — почти пропел юноша.
— Мы не звери! — без разрешения вступил в разговор Константин.
— Ваша милость, зверям полагается иметь крепкие зубы и острые когти, — наклонившись к своему господину, заступился за незнакомцев усатый. — Будет не интересно, если у них не останется возможности сопротивляться.
— Твоя правда, — юноша опустил голову, позволяя светлым, шёлковым, как не у всякой девушки, кудрям закрыть его лицо. — И не по-христиански, и не интересно. Всё одно, что батюшкиным крестьянкам подол задирать: ты её мнёшь, а она тебе слово сказать боится. Решено, оставь старику и мальчику по ножу. И… — он нежно поглядел на зардевшуюся Анну, — и барышне, что ли, дай, нетяжёлый.
2
Граф Джентиле Манупелло — брат сицилийского канцлера Вальтера фон Пальяра (Палеария), епископа Тройи.