Достигнув на поезде Дикнагара, Бабаджи услышат, как местные люди жаловались на дурное событие у них в городе. Там росло старое баньяновое дерево, и какие-то мусульмане по той или иной причине задумали срубить у него несколько больших ветвей. Местные индусы считали этот баньян священным и были болезненно оскорблены в своих религиозных чувствах отталкивающей выходкой мусульманских братьев.
Следующим утром Бабаджи Махажая сошёл с поезда, поскольку у него возникло желание танцевать, под пение Имён Господа. К шествию санкиртаны стали присоединяться толпы горожан, и он повёл их прямо к священному дереву баньян. Бабаджи заметил на дереве повреждения и стал обходить баньян круг за кругом, затем распростёрся перед ним в поклоне и, поднявшись, направился в мусульманский район. Он шёл так уверенно, как будто прекрасно знал все улицы и проулки в городе, и вскоре они обнаружили себя в доме Харадхана Мандата, мусульманского джентльмена, который пользовался хорошей репутацией в этом районе и имел значительное влияние на местных мусульман. Деревенские жители, примкнувшие к шествию, конечно, испугались каменного забора и намеривались воспрепятствовать санкиртане войти во двор, но не смогли ничего сделать. Они оказались во дворе Харадхана Мандала, и когда он вышел из дома, группы певцов окружила его, подобно опытным солдатам, продолжая петь и танцевать, забыв вес на свете.
Внезапно Бабаджи Махашая обратился к Харадхане громовым голосом: «Скажи, Нитай-Гаура, Радхе-Шьям!»
Харадхана повторил: «Скажи, Нитай-Гаура, Радхе-Шьям!»
Бабаджи продолжил: «Скажи, Харе Кришна Харе Рам!»
Харадхана повторил снова: «Скажи, Харе Кришна Харе Рам!»
Так продолжалось в течение пятнадцати минут, пока слёзы не потекли по щекам и бороде Мандала Сахиба, и он не пустился в пляс, притоптывая деревянными сандалиями и вскидывая вверх руки с мусульманскими чётками, и пока Бабаджи не подошёл и не прижал к своей груди неистового танцора, отчего тот преисполнился небывалого восторга и, кружась, свалился на землю. Харадхана обступили участники санкиртаны, а Бабаджи что-то прошептал ему в ухо, и тот задрожал и стал кататься по земле. Затем он, серый от пыли, снова заплясал с возрождённым пылом в центре киртана. Его сандалии разлетелись в неизвестных направлениях, а чётки выскользнули из пальцев, он устремил взгляд на Бабаджи, и, бормоча с ужасным акцентом, продолжал свой неистовый танец. А когда наш Бабаджи оставил эту сцену и двинулся к баньяну, он стал одним из участников шествия, не осознавая полностью, что делает, куда идёт и зачем.
Кто-то может сказать, что это обыкновенный гипноз. Может быть, но, насколько известно, Бабаджи Махашая не учился гипнозу. Истина в том, что эти способности приходят без каких-либо стремлений к ним — да, они сами приходят к человеку, обладающему любовью к Богу, — необыкновенные силы возникают у всех и каждого, населяющих царство неземного блаженства, где все эти мелкие разногласия, раздирающие умы, успокаиваются в вечной гармонии любви и радости.
Итак, они вернулись к баньяну и, танцуя в киртане, стали обходить дерево круг за кругом, и о чудо! как такое могло случиться! — казалось, что все ветви дерева начали танцевать под мелодию, звучащую под ним. Неужели это происходит наяву? — Они с трудом верили своим глазам. Люди отворачивались, тёрли глаза и смотрели вновь, но видели то же самое, что и прежде. Ветви действительно двигались в такт мелодии — они танцевали — ветви вверху, а санкиртана под ними. Сначала присутствующие подумали, что, возможно, ветви колышутся от взмахов птичьих крыльев. Но вскоре они эту идею отбросили, поскольку к своему удивлению заметили, что ветви танцевали только со стороны воспевания, следующие ветви начинали двигаться только тогда, когда под ними проходила санкиртана. Новость о танцующем баньяне разлетелась быстро, местные жители приходили толпами, чтобы своими глазами увидеть небывалое представление. Санкиртана продолжалась до одиннадцати часов утра, и Бабаджи Махашая уже собирался пойти отдохнуть, когда наш друг Харадхана со слезами на глазах попросил у неро разрешения остаться вместе с ним. Бабаджи Махашая утешил его, сказав: «Не нужно бояться, ибо на тебя уже снизошла милость Господа. Тебе нужно только поглядывать, чтобы в будущем баньяну опять не Я причинили вреда». Бабаджи назвал танцующий баньян деревом желаний, и объявил, что оно исполнит желания Я любого человека, если тот предложит вечером стопам дерева молоко, воду Ганга и чирагу[186]. Харадхана и вся его семьей приняли священный обет защищать баньян. После чего Бабаджи сердечно его обнял и вернулся с группой киртана в своё временное место жительства.