Санкиртана стартовала от Джханджапита матха и достигла Симхадвару, где Бабаджи Махашая танцевал и пел с необычным темпераментом, в котором он, скорее всего, напоминал само воплощение войны, чем любви. Снующие вокруг владельцы лавок, панду и пуджарии, прохожие и рабочие, молодые и старые, мужчины и женщины — все присоединялись к шествию. Армия санкиртаны. проходя по улицам города, увеличивалась всё больше и больше под пение Бабаджи Махашая:
Остальные повторяли песню и подпрыгивали, как разъяренные солдаты, собравшиеся победить Ямараджа. Они испытывали твёрдую убеждённость, что Яма, в конце концов, потерпит поражение.
Постепенно санкиртана подошла к Харчханди Сахи. Только Богу известно, каким образом и почему Пхани, кто всегда слушался Бабаджи Махашая, отстал от шествия и плёлся позади вопреки его приказу и предостережениям. Через некоторое время у него заболел живот, и он поспешил в Аулия матх, чтобы справить нужду. После посещения туалета его лицо почернело. Он побежал в Джханджапита матх, ещё два или три раза сходил в туалет и лёд совершенно разбитый на кровать. Лалита Даси[213] очень обеспокоилась его состоянием. Когда Бабаджи Махашая вернулся с нагара-киртана, она сказала ему: «Пхани слёг, подхватив холеру. Его состояние очень плохое». Бабаджи ответил: «Нет ничего удивительного. Я предупреждал, что тот, кто отделится от шествия санкиртаны, будет пенять на себя».
Немного позднее Лалита, очень взволнованная, появилась опять и сообщила со слезами на глазах: «Идите и взгляните! Пхани умирает. Его конечности свело судорогой, тело окоченело, у него продолжаются обильное потоотделение, рвота и понос. Он уже не узнают окружающих. Нет никаких надежд на его излечение».
Бабаджи Махашая недоумевающе вытянул лицо и сказал: «Что я могу сделать? Иди и поговори с Бабой». Под Бабой он подразумевал своего шикша гуру Шри Гаурахари Даса Бабаджи, который приехал в Пури и в настоящее время находился в Джханджапита матхе. Лалита побежала к Бабе, в то время как Бабаджи Махашая пошёл в комнату Пхани. Гаурахари Дас Бабаджи на уговоры Лалиты помочь больному ответил: «Я не могу ничем помочь. Иди и попроси Ядаву (Бабаджи Махашая)», — однако встал и направился к Пхани. Лалита последовала за ним. Она взглянула на обоих, Бабаджи Махашая и Гаурахари Даса Бабаджи и, залившись слезами, произнесла: «Слушайте, вы оба, отец и сын, если этот мальчик умрёт, я порву кантхималы[214] у каждого молодого человека в ашраме и отправлю их по домам. Я также пойду повсюду, проповедую, что ни у Имени, ни у махатм нет никакой силы. Все говорят, вы доброжелатели и благодетели человечества. Разве этот мальчик не принадлежит к человеческой расе? Вы так жестоки к нему, что за небольшой проступок, совершённый им нечаянно, собираетесь наказать его смертью! Я сказала всё, что хотела сказать, и теперь посмотрим».
Бабаджи Махашая видел, что Пхани умирает. Он сел, скрестив ноги, рядом с ним и сказал поющим киртан, чтобы они пели громче. Состояние больного ухудшалось. Его глаза закатились, а тело лежало спокойно и неподвижно. И вдруг он сделал свой последний вздох. Все заплакали. Бабаджи Махашая воскликнул: «Ха Нитай!». Он, задрожав всем телом, прикоснулся ко лбу умершего большим пальцем правой ноги. Его глаза покраснели и увлажнились, казалось, они устремились на кого-то, невидимого для остальных, и послышалось, что Бабаджи ему что-то сказал обрывистыми словами, но смело и энергично. Покойник сразу же, вздохнув, зашевелился, и его лицо посветлело. Лалита Даси, сидевшая возле его ног, повернулась и взглянула на Бабаджи Махашая. Она в удивлении увидела, что вместо него сидел белый сияющий махапуруша с халой[215] и мушалои[216]'. Но как только она обратился к сидящему рядом с ней преданному со словами: «Посмотри, какой красивый и сияющий…», — то увидела снова Бабаджи Махашая, а не излучающего свет махапурушу. Пхани ожил. Бабаджи Махашая сказал своим спутникам продолжать киртан и вышел из комнаты.
213
Лалита Даси и Кусума Даси — имена, двух мужского пола учеников Барха Бабаджи, у которых была сакхи-бхава и которые стали сиддхами в этой бхаве.