Одним днём Навадвипа Дас пришёл к его дому и стал петь, подыгрывая на караталах: «Бхаджа Нитай-Гаура, Радхе-Шьяма, джапа Харе Кришна Харе Рама». Сторож, хорошо знавший хозяина, сказал непрошенному гостю, чтобы тот убирался по добру, по здорову. Но Навадвипа Дас не слушал его. Тогда из дома вышел Ананда Бабу и спросил его: «Что тебе надо?» Певец не отвечал и продолжал петь, поскольку действительная цель его прихода была в том, чтобы дать послушать адвокату Харинаму. Ананда Бабу со злостью прикрикнул: «Ты маньяк! Почему ничего не отвечаешь? Что ты хочешь?»
«Ничего», — ответил Навадвипа, улыбаясь.
- Тогда зачем ты здесь распелся?
— Сам не знаю.
- Тогда кто знает?
- Господь знает.
Внешне в подавленном состоянии Ананда Бабу ушёл в дом, приказал слуге дать нищему четыре пайса[234] и отправить его подальше. Слуга протянул деньги странному визитёру, но тот по-прежнему пел, не обращая на них внимания. Анада Бабу закричал из своей гостиной комнаты, спрашивая у слуги, почему тот не даст нищему деньги и не прогонит его. Слуга вернулся в дом и доложил: «Сер, он не берёт деньги и не уходит. Похоже, его интересует только киртан». Ананда Бабу пришёл в ярость и закричал: «Ах, так! Мошенник не хочет уходить по-хорошему. Ну, подожди у меня, я сейчас выйду». Слуга быстрее побежал к воротам и заговорил, предупреждая: «Убегай немедля, Бабу идёт. Он побьёт тебя». Навадвипа Дас рассмеялся и стал петь ещё громче. Тем времени к воротам подскочил разъяренный Ананда Бабу и заорал: «Ты свинья! Говори, что тебе надо, или убирайся к своему свинопасу!»
Навадвипа Дас ничего не ответил, а только с улыбкой взглянул на адвоката. Ананда Бабу пришёл к заключению, что монах не в своём уме и, смягчив вибрации своего голоса, медленно проговорил: «Возьми деньги и уходи. Или скажи, в конце то концов, что ты хочешь?»
Но Навадвипа Дас только хотел, чтобы адвокат послушал киртан, поэтому он продолжал:
Но почему Ананда Бабу должен был слушать? Он в гневе сказал слуге принести его кнут. Слуга исполнил приказ. Ананда Бабу с кнутом в руке встал перед настырным певцом, глядя на него в упор. Навадвипа Дас, улыбаясь, продолжал петь с ещё большим энтузиазмом. Его глаза сияли любовью, а лицо светилось трансцендентным восторгом, что повергло бедного адвоката в дикое изумление. Он задумался: «Однако этот тип не обычный попрошайка и не сумасшедший». Его отношение к докучливому монаху резко изменилось, и он произнёс ласковым убедительным тоном: «Пожалуйста, скажи мне, почему ты не объясняешь цель своего визита».
Навадвипа Дас с улыбкой на устах ответил: «Я хотел бы что-нибудь поесть?»
— А что ты хочешь поесть?
— Лаай (дутый рис)[235].
Ананда Бабу швырнул нищему четыре пайса и надменно бросил: «Возьми деньги и поешь лаай».
«На что мне это?» — странно отреагировал Навадвипа Дас.
Ананда Бабу не совсем понял, что тот имел в виду, поэтому бросил перед ним другую монету в четыре анны[236] и сказал: «Купи на эти деньги лаай и поешь».
Однако странный нищий, даже не взглянув на серебряную монету, засмеялся и удалился. Ананда Бабу остался стоять, в недоумении глядя ему в след, пока тот не исчез за поворотом. Затем он как обычно отправился в суд, но мистическая фигура незнакомца не выходила у него из ума.
Два дня спустя около восьми часов утра Навадвипа Дас снова пришёл к дому Ананда Бабу и стал петь: «Бхаджа Нитай-Гаура, Радхе-Шьяма, джапа Харе Кришна Харе Рама». Адвокат занимался с судебными бумагами. Едва заслышав пение Навадвипа Дас, он сказал слуге: «Позови в дом этого маньяка». Слуга выполнил поручение. Навадвипа Дас зашёл в дом и встал перед Ананда Бабу. Адвокат с улыбкой предложил ему сесть на стул. Незваный гость сел, и Ананда Бабу спросил его: «Как тебя зовут?»
— Люди зовут меня Навадвипа Дасом.
— Где ты живёшь?
— Я нищий. У меня нет постоянного места жительства. Я живу там, где найду прибежище.
— Где и чем ты питаешься?
— Я ем то, что люди дают мне как подаяние.