Навадвипа Дас спросил: «Теперь какое имя следует ему дать?»
Бабаджи ответил вопросом: «Какое имя можешь предложить ты?»
«Я бы хотел, чтобы его впредь звали Лалита Даси», — посоветовал Навадвипа Дас.
Итак, его стали звать Лалита Даси. С этих пор Джаягопал перестал быть Джаягопалом, он стал Лалита Даси в прямом смысле. Он всегда одевался, как гопи, и был гопи в мыслях, словах и поступках.
Лалита Даси продолжила своё служение повара на кухне ашрама. Бабаджи Махашая присматривал за ней, и если она со знанием дела или без знания совершала какие-нибудь ошибки, он поправлял её таким манером, чтобы это служило уроком не только для неё, но и для всех обитателей ашрама. Как-то днём он сидел и разговаривал с людьми в месте, откуда было видно кухню и кладовую. Он заметил мышь, которая пыталась снова и снова залезть в горшок, но безуспешно из-за плотно закрытой крышки. Бабаджи Махашая, обеспокоенный увиденным, попросил позвать Лалиту Даси. Когда она пришла, он спросил её, что лежит в горшке. Она ответила: «Там немного риса, который принесли с бхикши. Я оставила его на завтра». «Завтра, всё понятно, — возмутился Бабаджи, с покрасневшим от злости лицом, и добавил, — если ты хочешь хранить на завтра и на послезавтра, тогда какая была необходимость оставлять родной дом и становиться отшельником?»
Один из учеников вмешался в разговор: «Я сегодня, собирая бхикшу, получил немного больше риса, поэтому оставил излишки на завтра. Лалита Даси тут не причём».
Бабаджи в гневе прикрикнул: «Замолчи, мне не нужны никакие объяснения. Вы все банда грабителей, собравшаяся здесь». После этих слов он направился в кладовую и разбил палкой глиняный горшок, затем продолжил наставлять преданных: «Какую бы бхикшу вы не собрали и что само не пришло бы в ашрам, должно быть съедено в тот же день или отдано бедным и нуждающимся. Вы не должны оставлять даже крошки на завтра. Если кто-нибудь из вас сделает это, ему нет места в ашраме». Затем он, посмотрев на Лалиту, добавил: «Ты вырастила рис на земле своего отца? Ты получила его в качестве бхикши. Эта мышь имеет на него такие же права, как и ты. Разве судьба не преподнесла тебе урок, что человек сам должен любыми путями избегать причинять вред даже самым незначительным существам, а не только проповедовать ненасилие другим? Вы все невольники Кали. Вы сегодня должны поститься и повторять Харинаму весь день и всю ночь, а завтра утром, приняв омовение в океане, получить даршан Сиддха Бакула, Гамбхиры и Джаганнатхи и обойти три раза храм, прежде чем вернуться в ашрам и принять прасад». Все преданные безропотно подчинились.
Однажды, когда все жители ашрама поели махапрасад, Лалита Даси собрала посуду Божеств и, поставив её возле кухни, стала в этом же самом месте мыть свои ноги. Бабаджи Махашая увидел это, и она застеснялась и ушла, помыв стопы в другом месте. Вечером она почувствовала сильную боль в правой ноге. Бабаджи Махашая вернулся из храма Джаганнатхи ночью, и кто-то из преданных рассказал ему о случившемся. Он улыбнулся и спросил: «Она знает, почему у неё заболела нога?» «Нет, никто не знает, откуда взялась боль», — ответил преданный.
Бабаджи Махашая не проронил больше ни слова, но сказал Лалите Даси делать служение, для которого не нужно много ходить. Она продолжала, хотя с большим трудом, исполнять все свои обязанности. Два дня прошли таким образом, но легче не стало. На третий день в полночь она, находясь в своей комнате и не в силах из-за боли уснуть, сказала сама себе: «Я не знаю, какова причина моих мучений. Я, должно быть, совершила какое-нибудь оскорбление». Перебирая в памяти прошлые дни, она ста/ia искать, какие её поступки могли бы носить оскорбительный характер. Вдруг в её голову пришла мысль, что она мыла свои ноги над посудой, используемой для служения Божествам, на глазах у Бабаджи Махашая и решила, что именно этот поступок послужил причиной боли в ноге. К её удивлению, как только она так подумала, то почувствовала облегчение. На следующее утро Бабаджи Махашая позвал её. Она пришла с довольной улыбкой на лице. Он спросил: «Ты улыбаешься. Наверное, боль прошла. Какое лекарство тебе помогло?»