— Подавись ты своими котлетами, — прокричала она, прислонившись к задней стенке кабины лифта.
Тэсс уже почти добралась до дома, когда ее начал одолевать смех. Оказывается, если постараться, можно забыть о следующей по пятам полицейской машине и выкинуть из головы, что на третьем этаже твоего дома фараоны пьют кофе и смотрят по телевизору очередной выпуск новостей. Из-за дорожного происшествия на Двадцать третьей улице она ехала лишних пятнадцать минут, но это не испортило настроения.
Открывая дверь в квартиру, она что-то напевала… Пожалев мимоходом, что не купила свежих цветов, Тэсс прошла прямо в ванную и разделась. Как и в прошлый раз, она надела шелковое кимоно, пустила воду и добавила двойную порцию мыльной пены. Затем отправилась в гостиную и включила магнитофон. Послышался голос Фила Коллинза. Он радовался жизни и любви.
«И я тоже», — подумала Тэсс, погружаясь в горячую, душистую воду. Нынче вечером она не упустит ни минуты этой радости.
Открывая дверь, Бен почувствовал, что возвращается домой. Правда, мебель чужая и картины выбраны не им, но все равно он у себя дома. От картонной коробки шло тепло. Бен поставил ее на обеденный стол, покрытый льняной скатертью, которую, представилось ему, чуть ли не целую неделю вышивала какая-нибудь маленькая французская монашенка. Больше всего ему хотелось забраться в постель и заснуть минут эдак на шестьсот.
Рядом с картонкой из-под пиццы Бен поставил бумажный пакет, снял пальто и бросил его на спинку стула. Затем отстегнул кобуру и положил на сиденье.
Он вдыхал ее запах, который ощущался даже здесь, у самой двери. Мягкий, тонкий, изысканный. Купаясь в этом аромате, он чувствовал, как трудно противостоять желанию, которое ему предстояло обуздать.
— Тэсс!
— Я сейчас в ванне. Одну минуту. Бен пошел на запах и шум воды.
— Привет!
Встретившись с ее взглядом, Бен заметил, что она покраснела. Чудная, подумал он, присаживаясь на край ванны. В постели заставляет мужчину дышать, как загнанная лошадь, и краснеет, когда застаешь ее в ванне.
— Я не знала, когда ты придешь. — Тэсс пришлось сделать над собой усилие, чтобы не залезть в воду еще глубже.
— Просто нужно было подбить кое-какие дела.
Смущение исчезло так же быстро, как и пришло.
— Тяжко сегодня пришлось? На тебе лица нет.
— Скажем, это был один из неприятнейших дней на работе.
— А поподробнее не хочешь рассказать? — Он вспомнил кровь. Даже в его профессии так много ее бывает редко.
— Может, попозже….
Тэсс села в ванне, протянула руку и погладила его по лицу.
— Тут хватит места для двоих, если будешь хорошо себя вести. Что доктор Курт прописывает от переутомления? Почему бы тебе не воспользоваться ее надежными рецептами?
— Пицца остынет.
— Обожаю холодную пиццу! — Она принялась расстегивать на нем рубашку. — Знаешь, у меня тоже был странный день. Закончился он приглашением на котлеты по-киевски и горячие источники.
— Правда? — Бен встал и расстегнул брюки. Какое-то незнакомое, неприятное чувство охватило его — такое испытывают мужчины, которым прежде никогда не приходилось ревновать всерьез. — А разумно ли было отклонять такое предложение ради пиццы и мыльных пузырей?
— И уж совсем глупо отказываться от общества привлекательного, преуспевающего и фантастически занудливого доктора Фуллера.
— Такие вроде в твоем вкусе, — пробормотал Бен, присаживаясь на стульчак, чтобы снять туфли.
— Зануды в моем вкусе? — Тэсс откинулась назад и удивленно подняла брови. — Спасибо большое…
— Я про то, что это врач, костюм-тройка и в бумажнике золотая карта «Америкэн Экспресс».
— Ясно. — Посмеиваясь, она принялась намыливать ноги. — А у тебя золотой карты нет?
— Хорошо еще, что у Сирса мне продают в кредит нижнюю одежду.
— Ну что ж, в таком случае, не знаю, стоит ли пускать тебя ко мне в ванну.
На нем остались только джинсы, да и те уже висели до колен.
— Я серьезно, Тэсс.
— Вижу. — Она схватила несколько мыльных пузырей и задумчиво посмотрела на них. — Судя по всему, это должно означать, что меня ты считаешь практичной материалисткой, которой важно только положение мужчины и которая просто время от времени не прочь завести приятную интрижку.
— Ничего подобного я не имел в виду. — Бен опять устало присел на край ванны. — Просто у меня такая работа, что каждый день приходится иметь дело со всякой мерзостью.
Он почувствовал прикосновение влажной ласковой ладони.
— Что, особенно скверный день выдался?
— Да не в этом дело. — Он на мгновение задержал ладонь, задумчиво разглядывая ее. Рука у Тэсс была маленькая и узкая, кисть тонкая. — Мой отец продавал подержанные машины. Магазинчик был на самом краю города. У отца были три спортивные куртки, и он водил «Де Сото». Мать поджаривала ему булочки, когда могла позволить себе купить их. О развлечениях в городе они могли только мечтать. Я кое-как окончил школу, пробился в колледж, где проучился два года, потом академия, а всю остальную жизнь только и знаю, что разглядываю трупы.
— Ты что, пытаешь доказать, что не подходишь мне из-за разницы в происхождении, а также в культурном и образовательном уровне?
— Ради Бога, не затевай снова эту бодягу.
— Ладно. Тогда попробуем иначе. — Она потянула его в ванну.
— Что ты делаешь? — Мыло попало на губы, и Бен сплюнул. — Я ведь еще не разделся.
— Ну что поделаешь, если ты такой неповоротливый.
Не успел он восстановить равновесие, как она схватила его под мышки и прижалась к нему губами. Часто, как известно даже психиатрам, значение имеют вовсе не слова, а дела. Он еще и не коснулся ее, а по телу уже побежали горячие волны.
— Бен…
— М-м-м?
— Как ты думаешь, имеет ли сейчас значение, что твой отец продавал автомобили, а мой нет?
— Нет.
— Прекрасно. — Тэсс откинулась и, смеясь, стерла с подбородка мыльную пену. — Ну а теперь, как бы стащить с тебя брюки?
Пицца стала твердой, как булыжник, но все равно от нее не осталось ни кусочка. Бен едва дождался, когда вилка Тэсс упрется во влажное дно коробки.
— У меня для тебя подарок.
— Вот как? — Тэсс с удивлением и какой-то глуповатой радостью посмотрела на бумажный пакет, который он протягивал ей. — И что же в нем?
— Вопросы, вечно вопросы. — Он потянул пакет на себя, не давая ей открыть его. — Тебе действительно интересно?
— Да.
Бен нагнулся к ней и обнял за талию. От обоих все еще пахло душистой пеной. Непросохшие волосы Тэсс заколола шпильками.
— Знаешь, мне кажется, я совершенно теряю голову. Да, теряю голову из-за тебя.
Закрыв глаза, она подставила губы для поцелуя.
— «Крошка Антоний», — сказала Тэсс и про себя пропела несколько нот. — Когда это было — в 61-м, 62-м?
— Я предполагал, что психиатричка вроде тебя так примерно и откликнется.
— И не ошибся.
— Так ты хочешь посмотреть подарок?
— Угу. Но тогда отпусти меня, а то я даже открыть пакет не могу.
— Ну, это не проблема. — Бен протянул ей пакет. От него не ускользнуло, как изменилось у Тэсс выражение лица, когда она заглянула внутрь. Целая гамма чувств — сурово сдвинутые брови, изумление, усмешка.
— Засов. Да, Бен, тебе не откажешь в умении поразить женщину.
— Верно, у меня настоящий талант.
Губы Тэсс слегка изогнулись. Она поцеловала Бена.
— Он всегда будет мне дорог. Если бы был чуть поменьше, повесила бы на грудь, слева, ближе к сердцу.
— Меньше чем через час он будет у тебя на двери. Я на днях оставил инструменты в кухонном шкафу.
— Весьма предусмотрительно с твоей стороны.
— А ты пока найди себе занятие, чтобы не смотреть, как я его прилаживаю.
Пока Бен возился с засовом, Тэсс просматривала текст лекции, которую должна была прочитать в следующем месяце в университете Джорджа Вашингтона. Визг дрели и пронзительный звук от соприкосновения железа с деревом ей не мешали. Сейчас ей было даже странно, как это раньше, до появления Бена, она могла выносить полную тишину. Покончив с лекцией и выписками из медицинских карт, которые прихватила с собой, Тэсс повернулась к Бену. Он тоже почти закончил. На двери был новенький и надежный засов.