— Стало быть, вы считаете, что участие Тэсс в этом деле как психиатра не пошло на пользу?
Тэсс, словно разговор ее совершенно не касался, продолжала есть.
— Вообще-то я сказал бы именно так, — помолчав немного, откликнулся Бен, — потому что в этом случае легче было бы убедить ее или попросить вас убедить ее, что сейчас ей лучше отойти в сторону. Но видите ли, дело в том, что она помогла нам установить систему действий преступника и мотив…
— Передай мне, пожалуйста, соль.
Бен подвинул тяжелую хрустальную солонку. Тэсс улыбнулась:
— Спасибо.
— Не за что, — проворчал Бен. — Но отсюда не следует, что мне по душе ее участие.
— Тогда, если я не ошибаюсь, вы поняли, на сколько моя внучка предана делу и насколько упряма.
— Да, это я понял.
— Полагаю, тут все дело в наследственности. — Тэсс накрыла ладонью здоровенную руку сенатора. — Дед такой.
Бен увидел, как переплелись их пальцы.
— Слава Богу, хоть внешность мою не унаследовала. — И в том же добродушном тоне добавил: — Я слышал, вы перебрались к моей внучке, детектив?
— Не могу отрицать. — Готовясь к допросу, которого ждал весь вечер, Бен откинулся на спинку стула и отдал дань грушевому варенью.
— Интересно, а счет городу за сверхурочные вы выставляете?
Тэсс рассмеялась и тоже откинулась на спинку.
— Дедушка хочет выяснить, умеешь ли ты краснеть. Прошу, дорогой, — она положила сенатору еще кусок индейки, — наслаждайся. В следующий раз, когда будешь сплетничать с мэром, скажи ему, что мне обеспечена самая лучшая, какая только может быть, полицейская охрана.
— А что еще ему сказать? Чем еще ты обеспечена?
— А вот это не его дело, — проговорила ласково Тэсс.
Райтмор воткнул вилку в мякоть индейки и потянулся за соусом.
— Полагаю, ты скажешь, что это и не мое дело?
— А мне и не надо этого говорить, — Тэсс подложила себе клюквенного соуса, — ты сам уже сказал.
В комнату вкатился колобок ростом в пять футов и весом в сто сорок фунтов. Мисс Бетт одобрительно оценила ущерб, нанесенный приготовленному ею столу, и, вытерев о фартук маленькие пухленькие ручки, сообщила:
— Доктор Курт, вас к телефону.
— Спасибо, мисс Бетт. Я возьму трубку в библиотеке. — Она поднялась и, наклонившись, поцеловала сенатора в щеку. — Не приставай к нему, дедушка, и постарайся не съесть весь пирог — мне тоже хочется.
Райтмор подождал, пока Тэсс выйдет.
— Красивая женщина.
— Да, очень.
— Знаете, когда она была моложе, люди часто недооценивали ее из-за внешности, роста, пола. Но если проживешь более полстолетия, перестанешь обращать внимание на внешность. Когда мы перебрались сюда, Тэсс мало что представляла собой. Мы просто жили бок о бок. Иные говорят, что я помог ей выдержать тяжелые времена. Но на самом деле, Бен, все было наоборот. Это она помогла мне удержаться на ногах и выжить. Мне скоро семьдесят пять. — Райтмор так улыбнулся, словно приближение этой даты радовало его. — А в таком возрасте каждый день видится в четком фокусе. И начинаешь ценить мелочи.
— Вроде твердой почвы под ногами по утрам, — негромко проговорил Бен и, поймав недоуменный взгляд сенатора, неловко заерзал на стуле. — Что-то в этом роде говорил мой дед.
— Умный человек. Точно, вроде твердой почвы под ногами по утрам. — Подняв бокал, он откинулся назад и внимательно посмотрел на Бена. Он увидел в собеседнике такое, что его порадовало и сняло тяжесть с души. — Человеческая природа такова, что заставляет ценить мелочи, даже если потеряешь жену и единственного ребенка. Помимо мелочей, Тэсс — это все, что у меня осталось, Бен.
Бен почувствовал, что неловкость исчезла, а также убедился в том, что никто не собирается загонять его в угол.
— Я не допущу, чтобы с ней что-нибудь случилось. И не потому, что я полицейский и мой долг — охранять, быть щитом. Тэсс мне не безразлична.
Райтмор отодвинулся от стола. Булавка на галстуке блеснула при свете люстры.
— Футболом увлекаетесь?
— Да так, понемногу.
— Когда никому из нас не нужно будет беспокоиться о Тэсс, давайте сходим на какой-нибудь матч. У меня сезонные билеты. Выпьем по паре бокалов пива, и вы расскажете мне о себе, а то из копий ваших служебных бумаг всего не узнаешь. — Райтмор ухмыльнулся, обнажив ряд белоснежных зубов — почти все свои. — Мне известно, например, сколько очков вы выбили на последней тренировке.
Бен озадаченно повертел ножку бокала:
— Ну и как?
— Совсем неплохо, — сказал Райтмор, — просто отлично.
Оба, словно по команде, повернулись — в комнату вернулась Тэсс. Бену достаточно было мельком взглянуть на нее, чтобы тут же вскочить с места.
— Что случилось?
— Я должна извиниться. — Голос Тэсс звучал спокойно и ровно, но была она чрезвычайно бледна. Протянув руку, она подошла к деду. — Мне надо идти, дедушка. Срочно вызывают в больницу. Не уверена, что удастся вернуться.
Рука у нее оказалась ледяной, и Райтмор бережно взял ее в свои ладони. Лучше, чем кто-нибудь другой, он понимал, какого труда ей стоит это спокойствие.
— Что-нибудь с пациентом случилось?
— Да. Попытка самоубийства. Его отвезли в Джорджтаун, но дело, кажется, плохо, — сказала она холодно и безразлично, как врач. Бен внимательно посмотрел на нее. Внутреннее волнение выдавала только бледность.
— Обо мне не беспокойся. — Сенатор уже поднялся со стула. Обняв за плечи, он проводил внучку до двери. — Позвони завтра, скажи, как дела, ладно?
Внутри у нее что-то задрожало и перевернулось, но внешне Тэсс оставалась спокойной. Она прижалась к деду щекой, словно хотела хоть немного набраться у него силы.
— Я люблю тебя.
— И я люблю тебя, малышка.
Выйдя в снежную ночь, Бен подал Тэсс руку, чтобы она не поскользнулась на ступеньках.
— Мне-то ты можешь сказать, что случилось?
— Четырнадцатилетний мальчик решил, что его жизнь стала очень сложной, и прыгнул с моста на Калверт-стрит.
Глава 17
На этаже, где находились операционные, пахло антисептиком и свежей краской. В коридорах почти никого не было — у половины персонала выходной. В сестринской кто-то забыл мясной фарш в яркой упаковке, который смотрелся здесь весело и на редкость неуместно. Когда Тэсс вошла, дежурная сестра заполняла какие-то формуляры.
— Я доктор Тереза Курт. К вам только что поступил Джозеф Хиггинс-младший.
— Да, доктор, он в операционной.
— Как он?
— Тяжелое сотрясение, обильное кровотечение. Его доставили сюда в коматозном состоянии.
— Родители?
— Они в приемном покое, доктор, в конце коридора, налево.
— Благодарю вас. — Собираясь с духом, Тэсс повернулась к Бену. — Не знаю, сколько это продлится… Тебе лучше подождать в приемной у врача, я могу с ним договориться.
— Я иду с тобой.
— Ладно. — Расстегивая на ходу пальто, Тэсс направилась по коридору. Они ступали по каменному полу. Их шаги гулко отдавались в помещении. Приближаясь к приемному покою, Тэсс услышала сдавленные рыдания.
Лоис Монро свернулась калачиком рядом с мужем. Хотя в комнате было довольно тепло, оба оставались в пальто. Широко раскрыв глаза и испуганно глядя по сторонам, Лоис беззвучно плакала. По телевизору, вмонтированному в стену почти под потолком, передавали праздничную программу, но звук был выключен. Тэсс кивнула Бену, чтобы он остался подальше.
— Господин Монро…
При звуке голоса он перевел взгляд со стены на дверь. Какое-то мгновение он смотрел на нее, словно не узнавая, потом почувствовал острую боль, которая тут же отразилась в его взгляде. Тэсс почти слышала его мысли:
«Я не верил вам. Я не понимал. Я не знал».
Откликаясь скорее на невысказанные мысли, чем на рыдания, Тэсс подошла к ним и села рядом с Лоис Монро.
— Она пошла наверх спросить, не хочет ли Джо еще пирога, — начал Монро, — а он… его не было.
Лежала записка.
Тэсс потянулась и взяла его за руку. Монро так и уцепился в нее и, нервно сглотнув, продолжал:
— В ней говорилось, что ему очень жаль, что он… что ему хотелось бы быть другим… И что теперь все будет лучше и он придет к нам в новой жизни. Его кто-то видел… — Он еще сильнее вцепился в руку Тэсс, прикрыв глаза и стараясь прийти в себя. — Кто-то видел, как он прыгал, и вызвал полицию. Полиция приехала… приехала к нам домой сразу, как только мы прочитали записку. Я не знал, что делать, и позвонил вам.