Контакты между православными иерархами Речи Посполитой, российским царем и патриархом Московским были регулярными и начались они в 1625 г., когда Иов Борецкий направил в Москву посольство с ходатайством о принятии Украины и запорожских казаков «под высокое покровительство и о прощении им вины, содеянной против государя». Михаил Федорович вынужден был отклонить это предложение из-за того, что внутри страны положение было сложным, Россия только стала восстанавливаться после «Смутного времени» и войны с поляками. В то же время материальную помощь Православной церкви в Речи Посполитой Москва оказывала и принимала на своей территории бежавших от репрессий шляхты казаков и крестьян, это было на корысть обеим сторонам. В Речи Посполитой официальная власть поддерживала католиков и униатов, старалась пресечь любые контакты своих граждан с Россией, Православная церковь подвергалась гонениям, а положение православных иерархов не было легализовано. Из-за этого контакты хоть и были регулярными, но проводились тайно.
В 1628 г. архимандрит Петр Могила поддержал митрополита Иова Борецкого в попытке нормализовать отношения с Униатской церковью. Попытка была неудачной. Униатский митрополит Иосиф (Вельямин Рутский) решил, что православные иерархи согласны провести новую «унию» и объединиться с униатами под руководством римского папы. Рутский даже предлагал в патриархи новой Церкви Петра Могилу как компромиссную кандидатуру и для православных, и для униатов.
Действительно, и Иов Борецкий, и Петр Могила проявляли интерес к заключению соглашения с униатами и возможно, даже объединению в одну Церковь, однако, отнюдь не под руководством римского папы.
Действия иерархов в этом вопросе современники оценивали по-разному. Одни считали, что и митрополит, и архимандрит искренне хотят вернуть униатов в лоно православия. Другие — что Петр Могила хотел объединить православных и униатов, чтобы таким образом разорвать связи с восточными патриархами, перейти под власть римского папы и стать патриархом новой Церкви.
Подавляющее большинство православной паствы выступало против каких-либо объединений с униатами. Например, 29 апреля 1629 г. православные жолнеры (солдаты) одного из полков коронной армии, стоявшие на тот час в Пруссии, в своем письме митрополиту в Киев писали: «Дошло до нас из русских краев известие, которому не хотелось бы верить, что от короля нашего (Сигизмунда III), от Речи Посполитой и Римского папы последовали лукавые замыслы, т. е. что они хотят перевести всех нас из греческой веры (православной) в унию… Все мы, сколько нас есть в польском войске, для защиты нашей святой веры готовы пролить нашу кровь». Запорожцы 25 июня 1629 г. также писали митрополиту, что «обязанность наша (казаков) и каждого христианина за веру умереть». Недовольна попытками объединения с униатами была и православная шляхта.
В то же время положение Православной церкви в Речи Посполитой было сложным: после проведения Брестского церковного собора 1596 г. Православная церковь официально считалась вне закона, власть не признавала ее иерархов, по приказу короля православные храмы и монастыри передавались иезуитам и униатам, православная шляхта и даже некоторые священники (архимандриты и епископы) переходили из православия в униатство или католичество.
В такой обстановке какие-либо контакты с униатами воспринимались большей частью православных как предательство, а после смерти в марте 1631 г. митрополита Иова Борецкого вопрос объединения с униатами вообще был отложен надолго.
В это время Петр Могила сосредоточил свои усилия на усовершенствовании православного образования и решил открыть в монастыре школу, сравнимую с западноевропейскими университетами. Католические и униатские полемисты заканчивали университеты и академии в Западной Европе, были хорошо подготовлены, и чтобы противостоять им, православным необходимо было выставить достойных соперников. А это требовало нового подхода к проведению общеобразовательного процесса.
ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ,
что Орден Иезуитов («Societas iesu», «Общество Иисуса») с 80-х годов XVI в. весьма активно действовал на территории Речи Посполитой, и особенно удачно в сфере образования? Иезуиты, умело используя достижения гуманистической педагогики, привлекали к себе одаренную протестантскую и православную молодежь. Иезуитские коллегии считались лучшими учебными заведениями и действовали во Львове, Перемышле, Луцке, Камение-Подольском, Виннице, Баре, Остроге, Овруче, Фастове, Киеве и Новгород-Северске (к началу XVII в. иезуиты имели в своем распоряжении 15 коллегий и резиденций). С конца XVI до 30-х годов XVII вв. Православная церковь по уровню образования уступала Католической церкви. Православная молодежь, которая стремилась получить образование в западноевропейских университетах, должна была переходить (навсегда или временно) в католичество.
Иезуитские полемисты бичевали в проповедях и на открытых диспутах догматизм и культурную отсталость, приписываемую православию. В своем трактате «О единстве церкви Божьей» иезуит Петр Скарга (Павенский) доказывал, что православие находится настолько в безнадежном положении, что единственным выходом для его сторонников является объединение с Римом. «Греки обманули тебя, о русский народ, — писал Скарга, — так как, дав тебе святую веру, они не дали греческого языка, заставив тебя использовать славянский… а с помощью славянского языка никогда нельзя познать истину».
Украинско-белорусская знать, как и всякая знать, была очень чувствительной к собственному социальному статусу, и связь с религией и культурой, которые по европейским меркам считались неполноценными, глубоко задевала ее самолюбие. Вследствие этого украинские и белорусские аристократы стали массово отказываться от веры отцов и принимать католицизм, а с ним — польский язык и культуру.
Как пишет Николай Иванович Костомаров: «Рассчитывая, что для последней цели необходимы хорошие учителя, он (Петр Могила) прежде всего начал отправлять молодых людей за границу на собственный счет… Для новой школы он избрал место с огородом и садом близ больничной Троицкой церкви, поставленной над печерскими воротами, и дал от себя фундушевую запись (фундуш — право), которою обязывался содержать училище на собственный счет». В монастыре было устроено общежитие для бедных учеников.
В ноябре 1631 г. в Киево-Печерском монастыре была открыта школа «для преподавания вольных наук на греческом, славянском и латинском языках». Но в Киеве с 1615 г. действовала школа Богоявленского православного братства, в которой также преподавали славянский^ греческий, польский и латинский языки, азы православного вероучения и основы риторики. Члены братства относились к желанию архимандрита открыть школу в монастыре негативно, считая, что она будет конкурентом уже действующей братской. Поэтому еще до открытия монастырской школы они обратились к Петру Могиле с просьбой не открывать ее, а сосредоточить усилия на братской школе, которая с конца 1630 г. переживала не лучшие времена. Это предложение братчиков поддерживал и митрополит Иов Борецкий, первый ректор Киевской братской школы.
В декабре 1631 г. члены братства составили акт, в котором просили Петра Могилу объединить школы, называли его «старшим братом, блюстителем и пожизненным опекуном киевского братства» и заявляли, что ни в чем не будут противоречить его воле. В марте 1632 г. гетман реестровых казаков Иван Кулага-Петражицкий направил письмо Петру Могиле, в котором просил объединить монастырскую и братскую школы и обещал от имени казаков всячески «их защищать и за них до смерти стоять».
В сентябре 1632 г. две школы, братская и монастырская, объединилась в Киево-Печерскую коллегию, со временем получившую название Киево-Могилянской. Эта коллегия, с 1701 г. Киево-Могилянская академия, стала одним из лучших высших учебных заведений Восточной Европы — «рассадником наук» и «оказала громадное и долгосрочное влияние на весь православный мир». Из нее вышло немало научных, государственных и церковных деятелей Украины, Белоруссии, России и других народов Восточной Европы.