Вместе с остальными братьями и киевлянами Изяслав принял крещение, а годом позже получил от отца полоцкий удел. Если верить летописям, характер он имел «тихий, и кроткий, и смирный, и милостливый», был умным и образованным человеком. Изяслав прожил чуть больше двадцати лет и умер в 1001 году, всего на год пережив мать, но успел отстроить Полоцк на новом месте – на более высоком и защищенном левом берегу Полоты у места ее впадения в Западную Двину. Женился и оставил двоих сыновей, став тем самым основателем полоцкой ветви Рюриковичей. Впрочем, князья этой ветви считали себя Рогволодовыми внуками – по женской линии, и род свой вели не от «пожалования Владимира Изяславу», а по линии наследования от Рогволода. Особое место среди них занимает внук Изяслава, Всеслав Брячиславич, по прозванию «Чародей», правивший в Полоцке необычайно долго – 57 лет (с 1044-го по 1101-й), и внучка уже самого Всеслава – святая Ефросинья Полоцкая. Прежде чем попрощаться с Рогволодовичами, отмечу, что полоцкие князья всегда держались достаточно независимо от Киева, даже если проявляли лояльность не только показную. И среди потомков Изяслава не было ни одного князя по имени Владимир.
Однако мы забрались далеко вперед. Вернемся же к ключевому моменту деятельности Владимира – крещению Киева и всей Руси.
Вслед за летописями и житиями многие авторы распространяли утверждение, что крещение Владимира, его столицы и всей его державы случилось если не в один день, то хотя бы в один год. Принять на веру это утверждение современному человеку легко. Мол, и людей тогда было меньше, и расстояния невелики, и Киевская Русь по территории сильно уступала современной Российской Федерации, не говоря уж об СССР или Российской империи. Однако, если задуматься над этим утверждением всерьез, то все это выглядит не столь однозначно.
Вот что писал профессор Е.Е. Голубинский в своей «Истории Русской церкви» о крещении Руси, точнее, о том, когда оно состоялось:
«В Корсуни с переговорами о браке и с самим его совершением, с переговорами об устройстве церковного управления, с набором священников и других необходимых людей, Владимир имел весьма немало дела. Поэтому нужно думать, что он пробыл в ней более или менее долгое время, и что возвратился из нее в Киев или только в самом конце 989 года, или даже в следующем 990 году. Так как нет оснований и нельзя предполагать, чтобы по возвращении он действовал с поспешностью и тотчас же совершил крещение киевлян, как только прибыл в Киев, то вообще представляется необходимым принимать за год этого крещения 990-й год (четвертый от собственного крещения Владимира). Житие Владимира неизвестного автора и за ним повесть о крещении, помещенная в летописи, представляют дело о крещении Владимиром киевлян таким образом, что – возвратился из Корсуни, сокрушил бывшие в городе идолы, отдал в один прекрасный после сего вечер приказ явиться всем на другой день поутру на реку для купания (что есть крещение как внешнее действие) в новую веру, – и сделал людей из язычников христианами, т. е. представляют дело таким образом, будто вся недолгая история состояла в том, что приказал и исполнено…»
Трудно спорить с этой точкой зрения. Иначе ведь действительно получается, что князь повелел – и все уверовали. Но нельзя «наставить в вере» всех и сразу. Даже Владимир, думаю, не рассчитывал на такой результат. Более того, князь понимал, что не все и не сразу примут новую веру – и должен был понимать, что лучше будет, если это будет выглядеть – хотя бы выглядеть – как результат свободного выбора лучшей части народа. Пусть и по примеру великого князя.