Трудно сказать, когда именно Владимир Святославич действительно был причислен к лику святых. Впервые князь Владимир упомянут как святой в Ипатьевской летописи под 1254 годом, а о праздновании памяти его как святого впервые записано в Лаврентьевской летописи под 1263 годом. Считается, что празднование святому равноапостольному Владимиру было установлено князем Александром Невским после того, как в 1240 году была одержана им победа над шведами в битве на Неве, случившейся 15 июля – в день смерти святого Владимира. Любопытно, однако, что во многих ранних списках жития Александра Невского в перечне святых, упоминаемых в связи с Невской победой, имени Владимира нет. А умер Александр в 1263 году. Впрочем, о нем мы тоже еще вспомним, а пока попробуем ответить на вопрос – почему человек, больше других сделавший для распространения православия на Руси, не был признан святым хотя бы сразу после своей смерти? Вот что об этом писал профессор Голубинский: «Что было этому причиной, мы не можем сказать положительно, но с вероятностью предполагаем, что она заключалась в тех изобильных пирах… Память о них долго жила в народе, и они-то и могли смущать и затруднять совесть народную признать Владимира святым, ибо пиры и святость, которая – по позднейшим впавшим в односторонность понятиям – стала непременным синонимом аскетизма, должны были представляться вещами трудно совместимыми. Владимир мог быть признан святым, когда живая память о пированьях – почестных пирах и о столованьях – почестных столах его наконец совсем исчезала, оставшись только в былинах народных, и когда он остался для представления народного только крестителем Руси».
Вот уж действительно – как-то не слишком сильно поменялся образ жизни Владимира с принятием новой веры. Все те же изобильные пиры, заседания с боярами и воеводами, все те же многодневные вояжи по владениям…
После смерти останки Владимира, как и Анны Византийской, заключенные в саркофаги, находились в построенной им Десятинной церкви до 1240 года, когда Киев был разорен монголо-татарами, а храм разрушен (до этого храм разоряли дважды – в 1169 и 1203 годах; правда, русские князья – сын Андрея Боголюбского Мстислав и Рюрик Ростиславич, правнук Владимира Мономаха). Следующие несколько столетий никого не интересовала их судьба – единственным «чудом», связанным с именем Владимира, было его чудесное исцеление при крещении, ничего невероятного сам он не творил, да и мощи князя не являли чудес. Лишь в 1635 году руины храма были разобраны по распоряжению киевского митрополита Петра Могилы. Найденные там саркофаги митрополит принял за захоронение великого князя и Анны Византийской (хотя известно, что в Десятинной церкви с 1007 года сохранялись мощи Святой Ольги, а еще ранее и Святого Климента, привезенные Владимиром из Корсуни, а с 1044 года и «посмертно крещенных» братьев Владимира – Ярополка и Олега Святославичей). Мощи были извлечены и розданы в Успенский и Софийский соборы Киева, а также в Успенский собор в Москве, сами же саркофаги были вновь преданы земле. В 1826 году архитектор Н.Е. Ефимов заново раскопал это место перед началом строительства новой Десятинной церкви (в советское время тоже уничтоженной). Но найденные им саркофаги не соответствовали описанию XVII века. Мощи, приписываемые Владимиру, к настоящему времени утрачены. Долгое время считалось, что Петр Могила определил саркофаг Владимира Святого по надписи. Однако текст, якобы списанный с него по распоряжению епископа, содержал ряд явных ошибок, а также датировку от Рождества Христова, которая вошла в обращение гораздо позднее. Не исключено, что найденные мощи принадлежали вовсе не Владимиру… Однако попрощаемся уже с крестителем Руси и пойдем дальше.