— Аманда, ты слишком трясешься. Ты ведь умная, хоть и волосы твои говорят обратное, — Алекс улыбнулся нарочито широкой улыбкой, и Аманда в ответ одарила его скептическим взглядом. — Мы вот с Кэлом вообще не трясемся об учебе и всяких тестах, правда, Кэл?
Но Калеб только жалостливо скривил губы. В отличие от друга ему было всегда стыдно за то, что все знают, что у него незаслуженные отметки. Он бы рад иметь свои собственные «удовлетворительно» — честно-заработанные оценки, но репутация семьи шагала на километры впереди него. В семье Филлипс не может быть аутсайдеров, если Калеб и Софи в чем-то не дотягивали, то учителя «помогали» скрасить журнал оценок.
А вот Аманда старалась не на шутку. Не смотря на свое положение и возможные перспективы достойной жизни без ежедневного хождения на работу, она всерьез была нацелена на самостоятельную жизнь. Жить отдельно и не зависеть от отца — вот мечта ее стремлений. Конечно было еще кое-что, но об этом она вслух не говорила. Ведь поэтому такие желания и зовутся самыми сокровенными — о них втайне молятся Богу, а не разбалтывают друзьям за чашечкой кофе.
— А у вас девушки, как дела с учебой? — обратился учитель к Молли и Пиппе. Мисс Прайт, вы не сильно разминулись с программой относительно прежней школы?
— Уже все нормально. Вначале пришлось кое-что нагнать, теперь я в строю. Но да, соглашусь с Амандой, тесты уже вот здесь сидят, — Молли сделала характерный жест ладонью у горла.
— Мисс Дуглас, а у вас как дела?
— Как обычно. Высший бал у меня только по истории. В остальном я плаваю. Но меня это не парит, я не буду поступать к колледж.
— Как же так? — выпалила Аманда. — А как же ты дальше жить будешь?
— Как и все. Буду работать.
— Но ведь… ладно с университетом я понимаю, обучение там дорогое, даже отец мой постоянно это говорит, но колледж, ты можешь поступить в муниципальный, государственный и учиться бесплатно. Ведь тогда у тебя больше шансов найти более достойную работу.
Аманду всерьез озаботили слова Пиппы. Калеб прислушивался к каждому ее слову, пытался уловить ее настроение, как говорит, что отвечает, не фальшивит ли она. Вот уже несколько дней эта девушка стала для него самым значимым человеком, самым важным человеком в его жизни.
Пиппа с подозрением покосилась на Аманду, не издевается ли она, но прямой и ясный взгляд говорил об искренности девушки.
— Я же уродка, ты забыла? Я страшная. Зачем мне стараться? У таких как я не бывает счастливых финалов, — Пиппа с ногами залезла на стул и смотрела как Аманда меняется в лице. Все смотрели на реакцию Аманды.
Сначала ее брови поднялись вверх, словно прежде их что-то сдерживало, а теперь они вернулись в свое естественное положение, уголки глаз и губ немного опустились, глаза моргнули и потускнели, а лицо стало наливаться краской собственного разочарования и стыда.
Она потупила взор и опустила голову, а затем резко подняла и сказала:
— Ты не уродка! Я это говорила только чтобы обидеть тебя.
— Да ладно не старайся, — Пиппа равнодушно отмахнулась, но Аманда продолжала.
— Я говорю серьезно. Мне жаль за свои слова… Извини.
Возникла пауза.
Пиппа смотрела на Аманду не моргая, расценивая возможность на прощение, а все остальные следили за двумя девушками, глядя то на Аманду, то на Пиппу. И лишь когда последняя после некоторой паузы все же слегка кивнула в знак одобрения, раздался всеобщий выдох.
Куратор хотел было сказать Аманде пару вдохновляющих фраз, но решил оставить без комментариев ее слова. Понемногу, шаг за шагом, каждый из ребят претерпевал изменения. Они открывали что-то новое в себе и в других людях, и это меняло их отношение и к себе и к жизни в целом.
— Мистер Уэлберг, а как насчет вас, вы определились с дальнейшими планами?
— Да как сказать, — неохотно промямлил Леонард, перещелкивая костяшки пальцев.
— А если поподробней. Поделитесь с нами.
— Вот ведь пристали. Дальше будет видно. Я живу одним днем. Сегодня мне байки и тусовки по кайфу, а если завтра я решу заделаться профессором или полететь в космос — так тому и быть.
— Вот это по-нашему. Чиллить и не париться. Дай пять чувак! — Алекс подставил раскрытую ладонь и Лео сделал ответный жест.
— Что ж, я вижу сегодня на откровения вы не готовы. Но вы достаточно умны, мистер Уэлберг, чтобы понимать, что не все наши желания решаются здесь и сейчас. Для некоторых наших целей мы прокладываем путь в несколько лет. Лучше заранее определиться со своим будущим, и следовать намеченному плану. Подумайте об этом.
— Конечно, благодарю за наставления, о учитель. — съязвил Леонард.
— На этих выходных вы снова поедите в Центр помощи, только на этот раз вас пригласили в качестве гостей. В субботу там планируется что-то типа концерта. Так сказать местные коллективы будут выступать для вас со своим творчеством. Потом будет общее чаепитие. Я помню, что вы больше не хотели приезжать туда, но надеюсь, в честь праздника и ради всех постояльцев вы сделаете исключение.
— Можно подумать у нас есть выбор!
— Разумеется, мистер Ридд. Правила вы знаете. Вы всегда можете отказаться, но я не смогу оставить это без внимания, — куратор и ученик обменялись любезными взглядами. — Очень надеюсь на вашу отзывчивость, приветливость и просто человечность. Скоро рождество в конце концов, где же ваше настроение?
— Наше настроение осталась в тарелках тех нищих, которых мы кормили, и в плаче хозяина Малика, и в глазах всех тех собак из приюта, у которых нет хозяев.
— Аманда, мне приятно видеть ваше изменение, я очень надеюсь, что это только начало.
— Вы издеваетесь? — взорвалась Аманда, и подалась на стуле вперед. — Я вам что, подопытный кролик, решили измерить мою эмоциональную шкалу сострадания? Я вам не робот..
— Аманда, пожалуйста, успокойтесь. Как вы могли так подумать? — защищался мистер Андерс. — Я возможно не так выразился. Конечно это происшествие с собакой было случайностью, оно не было запланировано, и мне очень жаль, что вам пришлось пережить это. Но в этом есть и плюс. Это отличный, пусть и глубоко грустный, — учитель сделал акцент на последних словах и посмотрел на Аманду, — пример того, что все вы очень похожи. Каждый из вас чувствует боль, каждый из вас умеет плакать, каждый из вас умеет дарить заботу и любовь.
— Каждый из нас может причинять эту боль. Каждый из нас может предавать любовь.
— Леонард, вы умеете внести ложку дегтя. Уже не в первый раз.
— Но ведь это правда, разве нет? — спокойно ответил парень вопросом.
— Каждый сам выбирает кем ему быть. Каждый день, каждую минуту. Быть подлецом — жалким и циничным, или милосердным и великодушным. Этот выбор делает каждый из нас.
Леонард удивился, что Молли совсем на него не смотрела, пока говорила. Ее взгляд был отстранен, словно она погрузилась глубоко в свои воспоминания. На самом деле она думала о Скае, об их последнем разговоре, о том, как он изменился и это ей совершенно не нравилось, как бы она не отрицала свои переживания по этому поводу. Он был ей не безразличен.
— Отлично, мисс Прайт! Вот нравится мне как вы рассуждаете, зря вы меня не послушали и не выбрали философию в качестве дополнительного предмета.
— А если этого выбора нет? — вопрос Калеба прозвучал как приговор к расстрелу. — Ты живешь так, как того ждут от тебя другие и от тебя ничего не зависит, весь твой выбор — какого цвета футболку надеть и что съесть на завтрак, и то, если постараться.
— Бро, ну в самом деле. Ну как так от тебя ничего не зависит, от тебя как раз все и зависит. Не загоняйся ты так своими предками.
— Лекси прав! Калеб, тебе надо мыслить позитивней.
— Но ведь он прав, в какой-то мере, — вступила в разговор Пиппа. — От нас все зависит и в тоже время нет. Я сейчас говорю не о внешних факторах и обстоятельствах. А именно о нас самих. Мы такие какие мы есть. Как ведь говорят, голову не перепрыгнешь?