Кровь.
В тот момент я ничего не понимал.
Мое сознание оказалось лишено любых воспоминаний обо мне самом.
Кто я?
Как меня зовут?
Как я здесь оказался?
Откуда я пришел?
Что со мной случилось?
Слабость наполняла каждую мышцу моего тела. Я с трудом встал на ноги и чуть не упал, поскользнувшись о лужу на гладких камнях.
Я вытер кровь, стекающую на треснутые губы из носа и осмотрелся. Меня окружал ряд простых домиков, на которых висели таблички с надписью: «Улица Бримо».
Где это я?
Голова раскалывалась. Меня всего разрывало в клочья от жуткого незнания.
Незнания всего, что связано со мной.
Перешагивая через лужи, я продвигался вперед по незнакомой мне улице незнакомого мне города, незнакомой мне страны. На мне только джинсы и синяя рубашка с закатанными по локоть рукавами. Вся одежда промокла до нитки.
В затылке гудела ноющая боль.
Что же случилось со мной?
Осмотревшись снова, я обнаружил рядом с собой здание церкви. Подумав, что там я смогу найти кров на эту ночь, я поднялся по скользким каменным ступенькам и постучался в деревянную черную дверь.
Пусть там будет хоть кто-то!
Хотя бы послушник или простой дьячок!
За спиной сверкнула ослепительная молния, озарив белым светом все изгибы, трещины и неровности на деревянной двери церкви.
А затем… грянули оглушительные раскаты грома.
Земля содрогнулась.
На той стороне двери послышались скорые шаги. Мне сильно повезло. Через несколько мгновений зашуршали цепи и замки. Одна половина ворот со скрипом открылась, и я увидел пожилого мужчину в темной рясе священника.
Он осмотрел меня с ног до головы.
– Позвольте мне сделать смелое предположение, молодой человек. По вашему виду, нельзя сказать, что вы пришли помолиться в столь поздний час. Что вас привело в Церковь душепопечительства на улице Бримо в такое время?
Сначала я не знал, что говорить.
Я не мог представиться, не мог объяснить ситуацию… и все по одной причине – я просто ничего не помню.
– Где я? – вырвалось у меня.
Священник нахмурился, но дал ответ:
– Ты на Валерии, в Йорме.
– В Йорме?! Ах…
Как же меня сюда занесло?
Благо – я не покинул Валерию и остался в своей стране.
– Как вас зовут, юноша? – спросили у меня.
Черт!
– Я…
Не мог ответить…
– Я…
– Не стоит вам вспоминать свое имя под проливным дождем. Давайте пройдем внутрь, и вы мне все расскажите в тепле и уюте.
Он открыл двери шире, и я проскользнул внутрь. Когда священник закрыл ворота, звуки грозы затихли.
Я оказался в просторном пустом темном церковном зале. Через широкие окна внутрь проникали белый свет вспышек молний. В воздухе стоял приятный нежный запах розмарина.
Священник зажег толстую свечу на подставке, взял ее с собой, и мы пошли с ним вперед, к иконостасу.
– Меня зовут пастор Джозеф, – представился священник.
– Очень приятно, но, боюсь, я не смогу представиться в ответ, пастор Джозеф.
– Почему же?
– Дело в том, что я…
Я замер.
На меня внимательно посмотрели.
Глаза пастора Джозефа показались мне добрыми, полными заботы и нежности.
– Не помню своего имени.
– Вот как?!
Он выгнул бровь.
– Очень любопытно! А что ты помнишь?
– Ничего из того, что связано со мной. Несколько минут назад я очнулся неподалеку от вашей церкви на дороге под дождем. Я не знаю, как оказался здесь, что происходило в моей жизни до этого момента и, разумеется, не помню своего имени.
– Но ты знаешь о Валерии, о Йорме, не так ли? Значит ли это, что ты не лишился всех воспоминаний?
– Вы правы. Я помню все об этом мире и о том, как он устроен. Но я не помню ничего, что связано со мной самим.
– Очень любопытно…
Его теплая рука коснулась моей спины, и мы продолжили с ним наш путь меж рядов скамеек, сделанных из красного дерева.
– Сегодня праздник – День Святого Льюиса. Как думаешь, Создатель позаботился о том, чтобы ты попал сюда именно в этот день? Ты не откажешься от имени Льюис?
– Льюис?
– Да. Как оно тебе?
– Вполне… подходит…
– Мне тоже кажется, что тебе подходит имя Льюис, Льюис.
В тот момент я обзавелся новым именем.
– Присаживайся сюда, Льюис.
Мне предложили сесть на первый ряд с краю. Обстановка в этом зале оказалась спокойной и умиротворяющей. Я чувствовал, как все проблемы и невзгоды мои отступали.
А рядом с этим человеком я ощущал защиту, какую чувствует младенец на руках у матери.