С того дня мать не выпускает бутылку из рук. От нее всегда несет перегаром. И я… ничего не могу с этим поделать.
Она тоже.
– Я ждала тебя, я так рада, что ты пришла.
– Ты же знаешь, что я прихожу каждый день, Изабелла.
– Называй меня мама.
– Я сделаю это, когда ты выполнишь свое обещание. Ты его не выполнила, Изабелла.
Она виновата смотрит на меня.
Я смотрю на ее опухшее лицо, на ее мешки под глазами, на ее водянистые глаза и двойной подбородок. Она ниже меня ростом, а потому я опускаю голову.
Я забираю у нее бутылку и разбиваю на осколки.
Снова…
Еще раз.
Сегодня все так же, как и всегда.
– Прости, Лея… прости меня!
– Не сегодня, Изабелла.
Она не может мне ответить.
Я беру ее под руку, и мы идем к ее валуну, ближе к огню, чтобы она не замерзала. Мне же холод совсем не страшен. Ночь меня закалила.
– Каждый день я жду тебя и всегда боюсь за тебя, когда ты не приходишь.
– Ты же знаешь, что у моего отсутствия есть только одна причина.
– И это пугает меня. Задания, на которые ты отправляешься со своими друзьями, очень опасные.
– Это моя работа.
– Знаю, милая, знаю… я так за тебя волнуюсь.
Снова все те же слова.
Ничего не меняется изо дня в день.
– Когда ты придешь в Церковь?
Она смотрит на меня так, будто слышит это впервые.
– Прости, Лея.
– Мне не нужны твои извинения, Изабелла. Как же ты не понимаешь?!
– Во имя Создателя, называй меня «мама»!
– Ты этого пока не заслужила! Не заставляй меня снова ругать тебя. Когда ты будешь послушной, Изабелла? Когда ты уйдешь отсюда? Я хочу вытащить тебя! Понимаешь?! Каждую ночь я прихожу сюда в надежде забрать тебя отсюда, а ты не уходишь! Почему? Почему ты не идешь со мной, Изабелла? Я готова связать тебя, оглушить чем-нибудь и увезти в багажнике нашего фургончика! Вот увидишь! Придет та ночь, когда я не приду, а приеду сюда на фургончике Призраков и украду тебя! Ты этого ждешь, Изабелла? А я это сделаю! Я сделаю это, если ты сама не вернешь себе нормальную жизнь!
Она всегда плачет, когда я кричу. Ей больше ничего не остается.
– Ты же сама знаешь, почему я не иду с тобой, Лея…
– Совесть грызет, да?!
Мы обе знаем, что я права.
– Совесть – вещь жестокая, Изабелла! Если ты провинилась однажды, так возьми свою волю в кулак и исправь ошибки! Тебе еще грехи замаливать и замаливать…
– Опять ты за свое, Лея! Опять ты считаешь меня грязной грешницей, достойной самых жестоких мук Огненной Геенны!
– Ты сама делаешь все, чтобы я так о тебе думала. Когда же ты поймешь, что это не может продолжаться вечно! Я всегда забываю, что у тебя, Изабелла, нет… воли…
– Доченька, милая… Лея… я люблю тебя…
– Не любовь мне от тебя нужна, Изабелла.
Снова ревет.
И так всегда.
Старый сценарий.
Она ничего не может с собой поделать. А я ничего не могу поделать с ней. Она сама выбрала для себя такую жизнь. Как бы я ни старалась, что бы я ни делала… она остается здесь или возвращается обратно.
Изабелла лезет в карман и достает пачку сигарет. Я отнимаю это у нее из рук.
Опять…
– Эй…
И бросаю в огонь.
Жар вспыхивает, и сигарет уже нет.
– Ты хоть знаешь, чего они мне стоили?! – Изабелла толкает меня в плечи.
– Мне плевать, чего они тебе стоили, Изабелла, – твержу я снова, – они не помогут тебе.
– Я не могу…
И снова плачь.
– Я не могу сделать то, о чем ты просишь.
– А что я прошу, Изабелла? Скажи мне! Что я у тебя прошу?
Мы обе знаем это, хотя…
Она могла забыть.
Стоит мне не появится хоть один раз, на следующую ночь все намного хуже. Она снова начинает пить, и ее уже не разбудить. Если не спит, то выглядит совсем плохо. Она становится существом, с которым невозможно разговаривать, как с человеком.
По этой причине я прихожу каждую ночь – контролирую ее.
Пока она знает, что я приду, она будет держать себя в руках. Но на долго ее не хватит. Каждый раз, выходя на задание Восьми Призраков Йорма, я работаю с мыслями только о ней…
Меня нет рядом, и мне остается только рисовать в голове жуткие сцены того, что с ней здесь происходит.
– Ты хочешь, чтобы я ушла отсюда.
– Так.
– Хочешь, чтобы я пошла в Церковь.
– Дальше.
– Хочешь, чтобы я начала помогать тебе и нашла работу.
– Продолжай.
– Хочешь, чтобы я перестала пить и вернулась к нормальной жизни… с тобой.
– И что в этом сложного… мама?
Изабелла обнимает меня и плачет снова, вытирая опухшими пальцами опухшее лицо. Мы совершенно не похожи друг на друга. Не внешне, не внутри…
Вернее… были когда-то похожи.
То время давно ушло.
– Лея… я обещаю, что справлюсь… я все сделаю, миленькая… я все исправлю…