Моника нахмурилась. Она начала догадываться, что ее принцесса явно не желает ложиться спать, как заявила об этом Императору.
– Вы что-то задумали?
– Угу… Ты знаешь, что делать, Моника.
– Мне строго запретили вам помогать в этом, принцесса Мария.
– А еще ты знаешь, что я с тобой сделаю, если ты мне не поможешь.
Моника в испуге сглотнула.
– Выждем несколько минут и начнем действовать. Проверь все коридоры, а потом выведи меня из Дворца. Я вернусь через два часа. Ожидай меня у восточного входа.
Моника кивнула.
– Куда вы отправитесь?
– Нужное кое с кем встретиться.
– Свидание?
– В некотором роде. У меня есть незаконченное дело с…
Она неожиданно замолчала.
Моника – единственный человек во Дворце, который знал о всех ее секретах. Мария не раз убеждалась, что эта служанка – самый надежный человек, которому она может полностью доверять.
И сейчас Моника должна ей помочь еще раз.
Переведя дух, Мария взяла тиару и начала крутить ее на указательном пальце, словно обруч.
Принцесса закончила свои последние слова:
– Это дело связано с отцом ребенка. Мне и самой хочется, чтобы эта вылазка стала последней.
* * *
Император Селиван в полном одиночестве чел за роскошно накрытый длинный стол в Трапезном Зале. Когда-то он ел за этим столом в окружении всей своей семьи.
После смерти жены, Императрицы Амелии, он все чаще принимает пищу в полном одиночестве.
Мария крайне редко навещает отца на ужинах и… каждый такой ужин заканчивается очередной ссорой.
А разругавшись, двое отправляются спать без примирения.
Проходит ли обида на утро?
Не всегда и крайне редко.
Если Селиван всегда готов простить Марию и извиниться перед ней первым, то дочь лишь в исключительных случаях прощает очередную ошибку отца. Обиды, претензии и скандалы продолжают накапливаться, как снежный ком. Меньше их не становится.
Селиван после очередного тяжелого разговора с дочерью не обращал совершенно никакого внимания на поваров и слуг, услужливо предлагавших ему блюда и желавших приятного аппетита.
Император ничего не отвечал им, а сидел на своем месте, что-то ел и смотрел в пустоту.
Из головы не выходили сцены из последнего разговора с Марией. Он так часто сидел и думал, как бы мог сказать и ответить по-другому, если бы снова оказался там, в прошлом.
Такие мысли посещали его каждый день по нескольку раз. Он снова и снова прокручивал все те же ситуации и искал иные выходу из конфликта и пути решения проблем.
Он меня свои слова и отвечал себе самому за Марию, стараясь говорить и думать, как она.
И каждый раз он понимал, что всего варианты альтернативной реальности несбыточны благодаря одному справедливому парадоксальному факту.
Если бы он мог думать, как Мария, то никаких конфликтов и ссор не возникало.
А потому Селиван никогда не сможет себе в мыслях ответить за дочь так, как бы она в действительности ответила бы ему в реальной жизни.
Впрочем, он утешил себя одной мыслью: «В этот раз все закончилось не так уж и плохо. Мы расстались на вполне компромиссной, если не мирной ноте. Все могло бы гораздо хуже. Сегодня мне хотя бы не пришлось громко хлопать дверью и запирать свою дочь наедине с ее истерикой. И все же обидно, что она раскрыла тот прием в общении, который мне порекомендовал пастор Джозеф… возможно, я плохо им владею».
– Император Селиван…
Это первые слова, которые он осознанно услышал с того момента, как сел за стол.
По большей части, он услышал эти слова из-за до боли знакомого голоса, произнесшего их.
– Кардинал Ноа!
– Приятного аппетита, Ваше Величество. Простите, я пришел для вас со срочным поручением.
– Давайте позже, Ноа. Мне нужно поесть.
– Ах, дело пустяков! Всего одна ваша подпись, и я побегу дальше по делам.
– Подпись?
В руках Кардинала появился пергамент, ручка и печать.
– Нужна ваша печать и подпись, Император.
– Что это, Ноа?
– Приказ о найме новых гвардейцев.
– На службу поступили новобранцы? Очень хорошо, Кардинал де ла Мар. Вы их видели? Славные ребята?
– Да, молодые юноши готовы верой и клятвой служить Церкви и Короне.
Император закашлялся.
– Вам стоит выпить.
– Ах, вы правы! Давайте вина.
Кардинал любезно наполнил для Императора кубок вина.
– Это очень хорошо, что вам понравились новобранцы! Это именно то, что нам нужно! Я подпишу приказ сейчас же.
Селиван вытер руки о сухое горячее полотенце, лежащее у него на коленях, и раздвинул на столе тарелки с едой.
Кардинал любезно разместил перед ним пергамент, печать и гелиевую авторучку с черными чернилами.