В зале собрались все члены Парламента, все министры и даже главнокомандующий войсками Валерии. Первые ряды предоставлялись для первых советников Императора и его семьи – принцессы Марии Леконт.
Взгляд беременной девушки был пустым. Казалось, она не до конца осознавала суть происходящего или только сейчас поняла, что потеряла своего отца и осталась совсем одна.
Одетая в черное платье в пол, позволяющее лишь немного скрыть ее большой живот, Мария Леконт не отходила от открытого гроба, в котором лежал покойный Селиван, одетый в строгий черный костюм и белые тапочки.
В гробу лежали лилии, окружавшие мертвое тело, как рама картины. Вокруг золотого гроба стояли пышные еловые венки и много… много темно-алых роз.
Шторы в зале закрыли, и в помещении стоял полумрак. В воздухе висели звуки тихого пения церковного хора, читающего Прощальные Молитвы.
Именно восемь душепопечителей под руководством пастора Джозефа помогли украсить зал вечером минувшего дня. Кардинал похвалил их за хорошо проделанную работу.
На первом ряду также сидела свита Кардинала Ноа, вечно сопровождавшая его повсюду. Церковь от посторонних лиц охранялась дворцовыми стражами и гвардейцами Кардинала.
Восемь душепопечителей стояли вдоль правой стены и наблюдали за всем со стороны. Их миссия заканчивалась украшением зала. Остальную работу по подготовке к отпеванию Императора на себя взял Ходячая Старость.
Рядом с принцессой всегда стояла девушка-служанка, Моника. Она ни на шаг не отходила от Марии и продолжала держать ее за плечи, не отпуская ни на миг.
Мария вцепилась рукой в гроб и не сводила взгляда с мертвого бледного тела родного отца. Глаза Селивана закрыты. Его лицо ничего не выражало, кроме умиротворенного спокойствия.
Мария Леконт никак не могла заплакать. Она усиленно старалась проронить хоть одну слезинку, но ничего не получалось.
Принцесса еще не вышла из шокового состояния, в которое ее погрузило известие о смети отца.
– Она совсем не плачет, – заметила Сирена, – вы видите это?
– У нее с отцом были напряженные отношения, – ответила ей шепотом Сова, – ты же знаешь.
– Но это не меняет главного факта: ее отец мертв, – вставила Бестия.
– Сейчас у нее никого не осталось, – тяжело вздохнула Кексик, – как думаете, что будет дальше?
– Если она станет Императрицей, то наша гипотеза подтвердится, – сказал тихо Доктор Дэз, – сердечный приступ инсценировали, и на самом деле Императора убили.
– Давай не будем торопить события, – поправил его Экзорцист, – сколько должно пройти времени от смерти предыдущего правителя и восхождения на престол следующего?
Все взглянули на Анчоуса, ведь подобные вопросы по его части.
– По законам Валерии, принцесса должна выдержать месячный траур, а потом нового правителя нужно будет избрать, – ответил он.
– Избрать? – выгнул Варан бровь.
– Мария Леконт не имеет права восходить на престол, если конечно…
– Если «что»? – не выдержала Кексик.
– Если не выйдет замуж за представителя другого царского рода. Тогда титул Императора Валерии вполне может перейти к нему.
– А проще нельзя было придумать?! – буркнул Дэз.
Сова ответила ему едкой фразой:
– Это политика. Привыкайте.
Но у Экзорциста закрались новые подозрения, отличные от гипотез остальных ребят.
– А что Кардинал Ноа? – спросил он у Анчоуса.
– А что с ним не так?
– Он имеет какие-то шансы захватить престол?
– Шутишь? Кардинал – глава Церкви Валерии и Йорма. Он никак не может претендовать на престол Дворца. Это исключено. Нет ни одного закона, позволяющего ему занять трон в какой бы то ни было ситуации.
– Почему ты подозреваешь во всем Ноа? – не поняла Бестия.
– Пока не знаю, Бест. Просто спросил. Как ни крути, а Кардинал – Первый Советник Императора, самый главный его приближенный. Как так вышло, что человек с такой педантичностью проморгал убийство Императора?
Сирена сложила руки на груди и призадумалась.
– Хм… Знаешь, Экз, а ты прав. Все это максимально странно. Нам придется провести свое собственное расследование, чтобы во всем разобраться.
– Подождите вы со своим расследованием, – опешила ее Сова, – вот увидите: когда Мария взойдет на трон – все станет ясно, как день!
– Но это просто невозможно без завещания! – напомнил ей Анчоус.
– Значит, мы подождем, когда завещание объявится. Если оно не объявится в течении месяца, то… наша гипотеза оказалась неверна.
Все молча кивнули, соглашаясь с тем, что в плане Бродячей Совы имелась вполне здравая логика.