Впрочем, безмолвие было относительным - отцов Феодора, Льва и Клеопу постоянно посещала местная братия, жаждущая наставлений. Настоятелю Валаамского монастыря игумену Иннокентию (Моруеву, 1738-1828) такая деятельность не нравилась, он считал, что свободное общение старцев со всеми желающими ущемляет его права как настоятеля. Тем более задело его, когда министр духовных дел и народного просвещения князь Александр Николаевич Голицын все время своего пребывания на Валааме находился в келиях отцов Феодора и Льва. Иннокентий пожаловался митрополиту Санкт-Петербургскому Амвросию (Подобедову, 1742-1818), и в феврале 1817-го на Валаам прибыл благочинный над монастырями отец Иларион. Он предложил старцам тридцать письменных вопросов, на которые те подробно ответили, и пришел к выводу о полной их невиновности.
Кроме того, за старцев успели вступиться ректор Петербургской духовной академии архимандрит Филарет (Дроздов, 1782-1867) и ректор Петербургской духовной семинарии архимандрит Иннокентий (Смирнов, 17841819). Тем не менее отцу Льву пришлось самому отправляться в столицу и давать там объяснения.
Во время этой поездки в Петербурге произошел случай, засвидетельствовавший дар прозорливости, присущий иеромонаху Льву. Он свел знакомство с вдовой полковника Акилиной Ивановной Черкасовой, которая после смерти мужа вынуждена была заложить в банк драгоценности. Когда отец Лев пришел к ней домой, Черкасова, сама не зная зачем, вынула стопку закладных из комода и подала иеромонаху. Некоторое время тот молча разбирал документы, а потом произнес:
- Ах, бедная! Ты должна заживо пропасть.
- Что все это значит? - спросила Черкасова.
- А то, что по этим билетам ты должна вносить проценты, а не будешь вносить, тогда будут нарастать проценты на проценты; затем все твои вещи должны будут поступить в продажу, а чего недостанет, ты обязана будешь доплатить. Банк своего не уступит. И за малость посидишь в долговом отделении или попросту в тюрьме.
- Ах, батюшка, что же мне делать?
Отец Лев взял из пачки один билет и сказал:
- А вот что. Надобно эту вещь выкупить и продать, а на вырученные деньги выкупить и продать другую, и так далее.
Так вдова и поступила, и вскоре совершенно освободилась от висевшей над ней угрозы финансового краха.
Хлопоты в Петербурге окончились благополучно. Владыка Амвросий принял сторону старцев, вызвал к себе настоятеля Валаамского монастыря, строго отчитал его и предупредил, что в случае первой же жалобы на него он будет немедленно сменен. Но отцы Феодор и Лев (отец Клеопа скончался еще в мае 1816-го), оказавшиеся в центре всей этой смуты, не пожелали впредь оставаться на Валааме и в июне 1817-го прибыли на жительство в Александро-Свирский монастырь, размещенный недалеко от Лодейного Поля. Там прошли следующие десять лет.
В 1820 году монастырь посетил император Александр I. Услышав от ямщика имена старцев Феодора и Льва, он пожелал познакомиться с ними. Сами же монахи решали между собой - как быть, если государь обратит на них внимание.
- Если из-за князя Голицына было нам искушение, то что будет из-за государя? - сказал отец Феодор. - Потому, отец Лев, не будь велеречив, а всячески помалкивай и не выставляйся.
Так и поступили. Когда император поинтересовался, где здесь отец Феодор и отец Лев, монахи чуть подались вперед, но на все вопросы отвечали отрывисто и кратко. Когда Александр I попросил у отца Феодора благословения, тот ответил: «Я монах непосвященный, я просто мужик».
Жизнь любимого учителя Льва (Наголкина), отца Феодора (Перехватова), оборвалась 7 апреля 1822 года. После этого отец Лев не пожелал более оставаться в Александро-Свирском монастыре. Его с учениками приглашали и в Площанскую пустынь, и в Оптину; к последнему варианту склонялся и сам иеромонах, отмечая: «Наши сердца наклонность туда имеют, поелику я там начало полагал и здоровье потерял». Но на деле вышло так, что монастырское начальство пять лет удерживало его в Свирской обители. Там его нашел один из главных его учеников - поручик инженерных войск Дмитрий Брянчанинов, в будущем святитель Игнатий (1807-1867). Познакомившись с отцом Львом в Александро-Невской лавре, он стал его духовным чадом и, выйдя в отставку, поступил в Свирский монастырь послушником. В составленном в 1881 году жизнеописании святителя Игнатия об этом говорилось так: «Димитрий Александрович всею душою предался отцу Леониду в духовное руководство. Эти отношения отличались искренностию, прямотою, представляли совершенное подобие древнего послушничества, которое не решалось сделать шагу без ведома или позволения наставника». Только в 1827 году отец Лев получил возможность покинуть монастырь и отправиться на богомолье в Киев. Возвращаясь оттуда, он прибыл 6 октября 1828 года в Площанскую пустынь, где в то время пребывал и его учитель белобережских времен - отец Василий (Кишкин). Нет сомнения в том, что встреча получилась радостной. Тогда отец Лев познакомился и с иеромонахом Макарием (Ивановым), недавно лишившимся своего духовника, схимонаха Афанасия. Глубоко скорбя, Макарий возносил молитвы о том, чтобы ему был послан новый учитель. И вот его молитвы были услышаны. Но в Площанской отец Лев оставался недолго, около полугода. В апреле 1829 года он прибыл в Оптину пустынь - ту самую, где 32 года назад начиналось его послушание... Ехал не один - с ним были шестеро его учеников: отец Макарий (Грузинов) и послушники Александр Сапожников, Диомид Кондратьев, Павел Тамбовцев, Георгий Васильев и Иван Николаев; позже приехали Димитрий Брянчанинов с другом Михаилом Лихачёвым. Интересно, что незадолго до отца Льва в Оптиной пустыни около года подвизался его земляк - уроженец Карачева монах Досифей (1753-1828).