Обеспокоился ли Баба укусом змеи? Нет, нападение кобры нисколько его не взволновало. С другой стороны он подумал, что Ананта Дев[158] милостиво дал ему знать посредством змеиного укуса о том, что его смерть уже стоит на пороге, чтобы Баба прежде, чем умереть, мог собрать все свои силы и от всего сердца повторять Харинаму. Итак, он положил в сторону сумку с мадхукари, сел, скрестив ноги, на пол и стал повторять святые имена. Повторяя Харинаму, Баба вошёл в самадхи и находился в этом состоянии двое суток. На третий день, когда к нему вернулось внешнее сознание, он обнаружил себя совершенно здоровым. Баба не чувствовал никакого эффекта или каких-либо признаков отравления змеиным ядом.
Для вайшнава, полностью посвятившего себя Харинаме, жизнь и смерть не имеют значения. В состоянии, в котором они пребывают, их связь с материальным телом минимальная. Для них нет разницы между связью или разъединением. Они могут по собственной воле или по желанию Господа оставить тело в любое время, подобно тому, как путешественник покидает гостиницу или птица улетает из гнезда. Нам может показаться, что иногда они умирают из-за болезни, которая причиняет им страдания. Но боль существует в теле, а не в душе. Вайшнавы находятся в совершенном умиротворении, поскольку их ум всегда пребывает у стоп Господа.
Ананта Дас умер от болезни, в результате которой перекрывается мочеиспускательный канал. Когда такое случается с больным, он испытывает мучительные боли, но Баба не испытывал никаких страданий. Деревенские жители, любившие и уважавшие его, много раз настаивали на том, чтобы организовать ему лечение. Но Баба всю свою жизнь ни от кого не принимал, ни служения, ни лекарств. Он отказывался от их предложений, говоря, что где присутствует Харинама, там нет никакой необходимости принимать какие-либо виды служения или лечения. Ананта Дас Бабаджи оставил тело, повторяя Харинаму, в совершенном умиротворении и счастье.
Шримати Гириджа Деви
Гопи Враджа не делают никакой садханы для достижения Кришна-премы. Кришна-према в них унаследована и самопроявлена (нитья-сидха). Они любят Кришну, даже если никогда не слышали о Нём и не видели Его. Рупа Госвами объясняет их любовь в «Уджвала ниламани», ссылаясь на речь Радхарани, обращённую к Лалите, в которой объясняется состояние Её ума до того, как Она ещё не видела Кришну и ничего о Нём не слышала. Радха сказала: «Дорогая сакхи! Я не знаю, что случилось со Мной. Моё сердце без нужды изнемогает по общению с юношей, который несказанно прекрасен, чьё тёмное тело напоминает грозовую тучу, и кто носит блестящие одежды из ярко-жёлтого шёлка. Он вместилище всех хороших качеств и всегда приятен сердцу и нежен. Я никогда не видела такой личности и не слышала о ней. Я не могу даже вообразить возможность существования такой личности, как он. Но всё же я не знаю, почему я люблю его и лью по нему слёзы».
Невозможно для дживы, принадлежащей этому миру, иметь нитья-сидха Кришна-прему, которой обладают нитья-сидха гопи. Однако, мы можем сказать, что Гириджа Деви, по крайней мере, имела подобие такой Кришна-премы. Она была благословлена всем самым лучшим в этом мире, о чём другие могут только мечтать.
Она была любимая жена Шри Нритьунджая Прасада Сингха, богатого землевладельца, в районе Ара в Бихаре. У неё было два красивых сына и две дочери, которые были надлежащим образом выданы замуж за молодых людей из достойных семей. У неё было также много слуг, готовых служить ей в любое время. Её называли царицей Джамира. Но она знала, что её положение и богатства были преходящи, а любовные узы, привязывающие её к своим родным и близким не были чистыми и полностью свободными от эгоизма. Поэтому она всегда томилась о ком-то, кто был вечно истинным и вечно принадлежащим ей, чья любовь была бы чиста, кто любил бы её и хотел бы быть любимым ею. Она не знала, кто был такой личностью, но всегда помнила о нём и лила по нему слёзы.
Внезапно в восемнадцатилетнем возрасте умирает её старший сын. Вскоре после этого она лишается и младшего сына. Смерть двух сыновей в один год повернула её спиной к чужой мирской жизни и лицом к своему внутреннему миру. Она оставалась безучастной даже к своим собственным телесным потребностям. Она мылась, когда слуги мыли её, ела, когда они кормили, и делала всё, что они просили сделать. Но вся эта деятельность происходила механически и не осознавалась ею.