И оборванный несекретарь не посмел следовать за шагнувшим к тропе священником. Да и как, если там, где проходил Епископ, ближайшие кристаллистые кустарники начинали расти с безумной скоростью, заметной невооружённым взглядом - тянули свои ветви вслед, постепенно преграждая дорогу острой розоватой сеткой. Редкие стеклянные лапы даже дотягивались до желанной добычи, но по лёгкому мановению руки со звоном обрубались, мелким крошевом падая на землю. Остальные придётся расчищать самостоятельно, долгие часы орудуя лазером.
Вскоре церковник скрылся за вернувшим себе власть лесом из розоватых кристаллов, среди которых уже с трудом просматривалась бывшая тропа. Работники начали расчистку не дожидаясь сигнала, лишь не подходя к взбудораженным растениям ближе обычного.
Спустя несколько волнительных для всех часов Епископ вернулся. Кристаллиты, вновь тянущиеся ему вслед, пусть и заметно медленнее, явно исчерпав свои ресурсы, вновь преградили половину пути, прибавив работы спецам с лазерами. А также уборщикам - чтобы избавиться от всей той крови, следы из которой показывали маршрут представителя церкви.
Стоило Епископу выйти за радиус кровожадных кустов, второй кандидат в секретари с лёгким кивком подал чистую робу, взамен утратившей белизну, а также забрал скипетр, тут же начав протирать важный символ от налипшей грязи. Третий же помощник деликатно известил священнослужителя:
- Пока вы отсутствовали, прибыл курьер Красный Пёс. Они с грузом уже ожидают в вашей палатке.
Впервые за все полторы недели, что помощники пробыли с Епископом, им довелось увидеть на его лице подобие настоящей улыбки:
- Наконец-то!
D é pression
- Суд назначен на завтра, утро. Казнь на полдень. Наслаждайся последними часами, чудовище.
Звонкий металлический удар - дверь камеры закрылась плотно, надёжно.
Глухое злое перестукивание - каблуки сапог уходящего стражника, испытывающего ярость к заключённому, лишившему его друзей и товарищей не далее, как вчера. И пусть скоро монстра казнят, но до той поры он «всего лишь» сидит за решёткой - после всего совершённого зверства.
Далёкий лязг - заперли и дальние врата, последнее препятствие к «свободе». Если отбросить внутренний двор и стены целого тюремного корпуса не самого маленького городка вместе со всеми его защитниками.
И тишина…
Не считая тихого каркающего смеха висящего в кандалах человека в уже не плаще - рваной накидке на голое, покрытое синяками тело. Отросшие патлы, полубезумный взгляд, вечное бормотание себе под нос, словно с кем-то ещё, в этой полупустой камере.
А Пёс был откровенно счастлив. Долгая погоня длиной в несколько месяцев, но будто лет, наконец подошла к завершению…
- И что, так всё и оставишь?
С того памятного разговора в ресторане тёмный силуэт не проронил и слова. Даже не показывался на глаза, изредка мелькая от одной заварушки к другой, где подцепив ключи от мотоцикла при побеге, выиграв нужные минуты, где придушив зашедшего в спину стрелка, избавив от смертельного ранения, но тут же прячась в тени и не реагируя на слова благодарности, как впрочем и проклятия.
А теперь, вот, стоило попасться за решётку, завёл беседу как ни в чём не бывало. Но всё ещё прячась от взора, словно стыдясь.
Забавно.
- Долго ж я тебя вынуждал на беседу. И банки грабил, и в церковь заходил на молебен, а оказывается стоило не просто подойти к обрыву, а сигануть в него с разбега… - Пёс засмеялся, демонстративно тряхнув кандалами. - Боишься потерять это тело?
- Стать эмиссаром Тьмы было бы привилегией, и в первую очередь для тебя. Я же, если ты дотерпишь до казни, и правда исчезну. Из твоей головы, покатившейся по мостовой. У Тьмы нет своей воли, а у её слуг - окончательной смерти. Не я, так другие займут эту нишу, и моя восставшая из пепла сущность возликует в новом мире, что возникнет хоть завтра, хоть через сто лет, хоть спустя целую меру вечности - терпения нам не занимать… А вот ты умрёшь. Не жаль самого себя?
- Умру… Не умру… Кто знает. Кто знает…
Тусклый свет, пробивавшийся из плохо освещённого коридора, замигал, и Пёс наконец увидел, где скрывается гость. Прямо за дверью, стесняясь показаться даже в решётчатое окно, видимый буквально одной своей блеклой тенью на противоположной стене - как если бы Тьма вообще имела тень.
- Прячешься? Значит, боишься…
- Едва ли. Но вот текущую стадию проявления тебе действительно лучше не видеть. Благо, отдав на той дороге контроль, ты оставил мне и воспоминания. Едва ли сотворённое позволило бы тебе продолжить свой путь…