После краткого и невнятного объяснения с медсестрами отделения неотложной помощи он умчался. Когда копы разыскали его, он смог сказать им только то, что подобрал меня где-то на 101-м шоссе.
Мне казалось немыслимым, что состояние моего тела, глубокие следы на запястьях и лодыжках, порезы на ногах, чертовы порезы на руках не были достаточным доказательством.
— ОН ПРОКОЛОЛ МОИ ГРЕБАНЫЕ СОСКИ! — закричала я на копа.
Офицер-мудак заскрипел зубами, и этот звук привел меня в ярость. Затем он написал в своем блокноте одно слово, которое, вероятно, означало «Лгунья».
По крайней мере, Эрин беспокоилась обо мне.
— Где тебя носило! — кричала она, когда я заглянул в дверь четыре дня спустя. — Я звонила тебе на телефон миллион раз!
— У меня больше нет телефона, — пробормотала я, вспомнив, что это еще одна вещь, которую мне придется заменить.
Я кратко и без эмоций описала ей произошедшее, снова опустив упоминание о втором психопате.
— Ты не можешь говорить серьезно, — сказала Эрин, ее милое личико сморщилось, а рот открылся от ужаса.
Я знала, что она чувствует себя виноватой в том, что не вызвала полицию сама. Я не винила ее за это - не в первый раз одна из наших соседок по комнате исчезает на четыре дня.
— Да, это безумие, — согласилась я. — Не знаю, стоит ли мне купить лотерейный билет или остерегаться ударов молнии.
— Ты в порядке? — спросила Эрин, поморщившись, словно понимая, насколько глупым был вопрос.
— Да, — ответила я, старательно избегая смотреть на толстые бинты вокруг запястий. — Я в порядке.
Я не была в порядке, но я давно усвоила, что единственный вариант - это притворяться или поддаться полному расстройству.
Чтобы сменить тему, я спросила, — А ты? Как у тебя дела с Шоу?
— Ты не хочешь об этом слышать, — сказала Эрин, покраснев.
— Я действительно хочу. Гораздо больше, чем я хочу говорить о своей ночи.
— Ну, — сказала она, пытаясь скрыть ухмылку, — мы переспали на лестничной клетке.
— Правда?
Я не очень удивилась. Эрин великолепна, а Шоу - красавец. Это был лишь вопрос времени, пока она не пробила свой билет.
— Это длилось недолго, но было чертовски горячо, — хихикнула она.
— Отлично. Рада за тебя, — сказала я.
Слова прозвучали тускло и без эмоций. Я пыталась притвориться, что ничего не произошло, но мне было не по себе, когда я снова оказалась в сумасшедших стенах таунхауса, в запахе подгоревшего кофе Фрэнка и масляных красок Джоанны. У нее единственная комната в доме, достаточно просторная для кровати и мольберта.
— Ну что... не хочешь выпить? — любезно сказала Эрин. — Ты выглядишь так, будто тебе это не помешает.
Мы отправились в наше обычное место на Бельведере. Когда мы попытались подняться в бар на крыше, Эрин стала рыться в своей сумочке, тихо ругаясь.
— О, черт, — сказала она. — Я снова потеряла свое удостоверение.
— Наверное, ты оставила его в «Zam Zam», — сказала я. — Не волнуйся об этом, Мэнни - бармен, он тебе нальет.
Бар на крыше был заставлен висячими растениями и сказочными фонариками, а людей было так много, что мы не смогли занять места и были вынуждены стоять у барной стойки. Эрин купила напитки, потому что я была на мели: потеряла сумочку и мобильный телефон, и бог знает какой счет из больницы мне предстоял.
— Спасибо, — сказала я, с благодарностью потягивая мул, который она всунула мне в руку. — Так ты собираешься снова с ним встретиться?
— С кем? — спросила она, оглядывая толпу в поисках кого-нибудь еще, кого мы могли бы знать.
— Шоу.
— О, не знаю. — Эрин пожала плечами. — Я дала ему свой номер, но он не написал.
Я отхлебнула из бокала, прижав прохладный стакан к щеке.
— Уверена, мы еще столкнемся с ним, — сказала я.
В течение нескольких недель я не могла спать на балконе.
В моей чердачной комнате было душно, но когда я вытаскивала свой матрас на ночной воздух, то чувствовала себя ужасно незащищенной. Каждое жужжание насекомых, каждый гудок далекой машины заставляли меня резко подниматься, дико озираясь по сторонам в темноте.
Я вернулась в дом, все еще вздрагивая от каждого скрипа стен или слишком громкого смеха одного из моих соседей в другой комнате.
Несколько раз я просыпалась с криком, потому что в комнате было слишком темно и мне казалось, что я снова в багажнике.
Каждый сон был кошмаром, в котором низкий голос насмехался: «Я знаю, что ты не спишь».