— Это твой шанс раз и навсегда оставить свой след в этом городе, — напыщенно говорит Йорк. — Прославить свое имя.
Я тонко улыбаюсь. — Я не уверен, насколько широко хочу, чтобы мое имя было известно.
— Тогда тебе не стоит быть таким чертовски талантливым, — хмыкает Йорк. — У тебя есть месяц, чтобы подготовить предложение - не пропусти срок. Ты знаешь, что я замолвлю за тебя словечко.
Я подавляю усмешку, возникающую при мысли о том, что мне нужен Маркус Йорк, чтобы рассказывать о своем дизайне.
Вместо этого я ощущаю жужжание телефона в кармане и достаю его, осаждаемый иррациональной мыслью, что Мара могла написать мне сообщение.
Близко... Это уведомление о движении камеры в ее студии.
Хорошо. Она бросила парня и решила немного поработать. Как трудолюбиво с ее стороны.
Недостаточно знать, где она, нужно ее увидеть.
— Извини, — говорю я Соне, прерывая Йорка на полуслове. Йорк хмурится, из-под опущенных бровей проглядывает намек на акулу.
Я проскальзываю мимо них обеих и направляюсь обратно в пустые галереи, отгороженные для выставки. Я пробираюсь через абстрактные скульптуры на плинтусах и большие полотна с цветовыми блоками.
Я хочу остаться один, чтобы понаблюдать за ней. Она начинает новую картину? Я сказал ей, что она должна продолжить свою серию портретов, вдохновленных святыми. Мое любопытство увидеть, что она придумает дальше, намного превосходит мой интерес к любому из произведений искусства, висящих вокруг меня.
Мои глаза прикованы к экрану телефона.
Наконец-то загрузилась запись с камеры наблюдения, и у меня перед глазами в прямом эфире предстает студия Мары в полном цвете.
Она не одна.
Она привела этого гребаного парня в свою студию. В мою студию.
Мои пальцы сжимают телефон с такой силой, что я слышу, как стонет стеклянный экран.
Мара и парень разговаривают. Она достала из мини-холодильника два пива, и они потягивают свои напитки, Мара жестикулирует свободной рукой, рисуя в воздухе фигуры, которые она собирается нарисовать на свежем чистом холсте, установленном на мольберте.
Она рассказывает ему о коллаже? Рассказывает, что планирует делать дальше?
Я слышу негромкий шелест их голосов, но не могу разобрать точных слов.
Мара открывает несколько банок с краской, показывая ему цвета внутри. Он макает палец в фиолетовую краску и мажет ей на нос. Мара смеется и вытирает его тыльной стороной ладони.
Я убью его на хрен.
Мара отставляет пиво. Она подходит к стереосистеме и включает свою музыку, как обычно, слишком громко.
Stupid— Ashnikko
Бьющий ритм звучит достаточно громко, чтобы я мог разобрать слова песни.
Глупый мальчик думает, что он мне нужен...
Горячий, расплавленный жар поднимается по моей шее до самых ушей. Одновременно с этим у меня холодеют руки.
Мара возвращается в центр комнаты, прямо перед камерой. Она хватает парня за рубашку и притягивает его к себе, яростно целуя.
Кажется, что поцелуй длится вечно.
Он дикий и глубокий, совсем не похожий на тот, который мы с Марой разделили всего час назад.
На самом деле, мне кажется, что я вернулся в прошлое. Спиной ко мне, с лохматыми темными волосами и в черной футболке, ее спутник мог бы быть мной. А Мара - глаза закрыты, голова откинута назад, тело прижато к нему - выглядит так же неотразимо, как и вблизи.
Мне кажется, что я парил в комнате вместе с ними, вне своего собственного тела.
Я завороженно наблюдаю, как Мара стягивает его рубашку через голову, обнажая атлетическое тело, покрытое татуировками. Она спускает бретельки своего крошечного цветочного мини-платья, позволяя платью рассыпаться вокруг ее сапог. Она выходит на свободу, стройная и обнаженная, серебряные кольца сверкают в ее сосках.
Даже со спины я вижу, что парень таращится на ее тело.
И я тоже.
Фигура Мары настолько гладкая и стройная, что мне хочется рисовать ее, не отрывая карандаша от страницы. Ее кожа светится. Она побрила свою киску наголо, чего я никогда не видел за все время, пока шпионил за ней.
Для кого она это сделала?
Неужели для меня?
А теперь этот гребаный никто смотрит на нее. Он кладет руки ей на талию. Притягивает ее к себе, чтобы снова поцеловать.
Я хочу поехать туда. Разорвать их на части. Разбить его голову об стену сотню раз, пока его череп не расколется, как дыня, а мозги не потекут из ушей.
Но я застыл на месте, не в силах оторвать взгляд от экрана даже на секунду.
Мара опускается перед ним на колени. Она расстегивает его джинсы и стягивает их вниз, выпуская на свободу его уже твердый член. Мой больше, но это ни хрена не утешает, когда она берет его в рот, обхватывает своими мягкими полными губами, проводит розовым языком по его стволу, кружась вокруг головки.