Я прокручиваю изображения, ищу.
Наконец я нахожу его: пост с того дня, когда Мара сделала татуировку змеи на ребрах. Вот он, стоит рядом с ней, на его руках латексные перчатки.
ЛОГАН ПРИКЛЮЧИЛ МЕНЯ СЕГОДНЯ - наконец-то я получила свое маленькое шипение.
Я прикасаюсь пальцем к его имени, переключаясь на его профиль.
Логан Майкельсон, тату-салон Paint It Black.
Нашел тебя, ублюдок.
Салон находится всего в двенадцати кварталах от парка. Я иду туда, инстинктивно избегая любых записей о том, куда я иду. Оставляю за собой право поступить с Логаном так, как сочту нужным.
Сейчас неподходящее время суток для приобретения. Лучше прийти вечером, когда он, скорее всего, будет работать один, завершая работу с последним клиентом за день. Я мог бы выдать себя за посетителя. Конечно, после проверки здания на наличие камер.
Но я нетерпелив.
Я не хочу ждать до вечера.
Я хочу знать точную природу отношений этого ублюдка с Марой. Прямо сейчас.
Я жду у задней части здания. Он выйдет покурить. Эти ублюдки всегда курят.
Конечно, после почти часа терпеливого наблюдения он протискивается через заднюю дверь, уже пуская искры, прикрывая рот рукой, чтобы защититься от ветра, задувающего порывы сухих листьев в переулок.
Я прижимаю его к стене, прижимаю предплечье к его горлу, прежде чем он успевает втянуть в легкие хоть один глоток дыма.
Он замирает, не сопротивляется, не борется. Смотрит на меня с любопытством и страхом.
— О, черт, — говорит он. — Я тебя знаю.
Я становлюсь слишком узнаваемым в этом городе.
— Тогда, я уверен, ты догадываешься, почему я здесь.
Ему все еще требуется секунда, чтобы собрать все воедино.
— Мара, — говорит он.
— Именно так, — шиплю я. — Мара.
— Извини, чувак, я не знал, что у нее есть парень...
Я бы с радостью обезглавил его только за это замечание.
— Я ничей гребаный парень, — рычу я. — Она принадлежит мне, она моя собственность. А ты наложил свои отвратительные чернильные руки на то, что принадлежит мне. Что, по-твоему, я должен с этим делать, Логан?
Звук собственного имени - это сигнал тревоги, который предупреждает Логана о том, что я здесь не для того, чтобы вести приятную беседу. Продолжение существования этого имени - тонкая нить, на которой моя рука, прижатая к его горлу, действует как острые ножницы.
Он сразу же прекращает нести чушь.
— Я ее почти не знаю. У меня даже нет ее номера телефона.
— Но ты же сделал ей татуировку.
— Да, так мы и познакомились. Я сделал мрачного жнеца для ее соседки. Она спросила, не сделаю ли я змею. Это был ее собственный дизайн - она сама его нарисовала.
— Какие еще татуировки ты для нее делал?
— Никаких. Только одну.
Я ослабляю давление на его горло. Слегка.
Он не настолько глуп, чтобы думать, что на этом все закончится. Он смотрит в мои глаза, в эти черные ямы, которые никогда не заполнить одними извинениями.
— Есть ли... ...что-нибудь еще?
— Да. Где твой татуировочный пистолет?
22
Мара
Я подумала о том, чтобы дать Коулу пару дней остыть.
Я вполне могла обойтись без него - переночевать у друга. Не приходить в студию на работу.
Но эти усилия были бы бессмысленны.
Коул никогда не остынет. Я не настолько глупа, чтобы думать, что пара дней разлуки ослабит его ярость по поводу того, что я сделала. Не после того, как я буквально повесила напоминание об этом на его стене.
Кроме того, я хочу работать. Я не хочу отрываться от рисования на неделю или даже на один день.
Именно поэтому я возвращаюсь в студию чуть раньше полуночи, молясь, чтобы Коул спал и не был настолько зол, чтобы подняться с постели и выместить на мне свою злость.
Дженис нет за своим столом. По ночам в здании работает бродячий охранник, но я подозреваю, что большую часть времени он проводит, прогуливаясь как можно медленнее, чтобы успеть сделать всего несколько обходов до окончания смены.
Странная тишина в обычно шумном помещении выводит меня из равновесия, когда я поднимаюсь по лестнице на четвертый этаж.
Раньше я не была нервным человеком.
Попадание в руки монстра из кошмара навсегда изменило мою привычку.
Я никогда не забуду эту темную фигуру, мчащуюся ко мне. Это было самое страшное: осознание того, что вещи, которых ты боишься, вполне реальны. И они идут за тобой.
Коул спросил меня, почему я сохранила пирсинг. Я сказала себе, что делаю это для себя - как акт неповиновения.
Но Коул прав.
Мне нравится напоминание. Оно мне необходимо.
Поэтому я больше никогда не успокаиваюсь.