Я качаю головой и смеюсь. — Я живу в этом городе двадцать шесть лет, и я прошла каждый дюйм его пешком. В одиночку.
— Мне плевать, что ты делала до того, как встретила меня. Теперь все по-другому.
— Почему?
Он не отвечает. Он просто берет свой пиджак с крючка у двери и молча ждет меня.
Я мою кисти и руки, затем натягиваю свою потрепанную кожаную куртку. Я купила ее на блошином рынке в Фишерманс-Уорф, и она выглядит так, будто ее предыдущего владельца загрызли бешеные собаки.
— Эта куртка отвратительна, — говорит Коул.
— О, заткнись, — говорю я. — Ты испорчен.
— Если бы мы встречались, мне пришлось бы купить тебе совершенно новый гардероба.
— И именно поэтому мы никогда не будем встречаться.
Я не знаю, говорит ли Коул серьезно.
Я знаю, что это точно так. Я хочу трахаться с ним, а не встречаться.
Я не могу представить себя его девушкой. Он только что сказал мне, что не поддерживает концепцию любви. Как там говорится? Когда люди показывают тебе, кто они... верь им.
Не обращайте внимания на мои затянувшиеся подозрения, что он может быть убийцей.
В сложившихся обстоятельствах кажется безумием, что я вообще с ним разговариваю. Но такова человеческая природа - верить в лучшее, а не в худшее. Позволять убеждать себя. Поддаться соблазну.
Мой мозг говорит мне, что он опасен. Тело подсказывает, что нужно подойти к нему ближе, посмотреть в глаза, обнять за шею...
— Пойдем, — говорю я, шагая вперед, чтобы он не видел, как я краснею. — Я не хочу опоздать.
Коул не возражает против того, чтобы идти позади меня. Иногда я думаю, не преследует ли он меня и не следит ли за мной. Ночь темная и туманная, и я рада, что он все-таки со мной.
Это чувство не покидает меня, когда он садится за столик в Zam Zam и заказывает выпивку. Он сидит напротив меня, потягивает джин с тоником и смотрит, как я расставляю бар.
Если бы любой другой мужчина вел себя подобным образом - появлялся без предупреждения, следовал за мной на работу, - это привело бы меня в ярость.
Меня не тошнит от Коула, как от других людей. На самом деле, если он не приходит в студию каждый день, чтобы проверить, как я пишу, я чувствую странную пустоту, и работа идет не так хорошо.
Знание того, что он рядом, успокаивает.
Вскоре я теряю его из виду. Сегодня субботний вечер, и Zam Zam заполнен программистами, маркетологами и студентами. В зале только стоячие места, люди выстроились в шесть рядов у бара и кричат мне, чтобы я принесла напитки.
Мне нравится работать барменом. Я впадаю в состояние потока, когда мое тело движется быстрее, чем мозг, и чувствую себя роботом, специально созданным для этой цели. Иногда я как Том Круз в фильме «Коктейль» переворачиваю бутылки и наливаю сразу целую линию шотов, потому что это весело и приносит мне дополнительные чаевые.
Воздух становится густым и влажным. Я потею. Я затягиваю волосы в хвост и снимаю свитер. Я мельком вижу Коула, глаза которого сужаются при виде моего облегающего топика, прежде чем его поглощает очередная толпа клиентов.
Группа парней лет двадцати с небольшим в конце бара постоянно выкрикивает просьбы о новых порциях. Судя по одинаковым рубашкам-поло и их необычайно скучному разговору, я предполагаю, что они работают в какой-то биотехнологической фирме.
Я приношу им еще одну порцию «Б-52».
— Эй, — говорит один из них, хватая меня за руку. — Можешь сделать минет?
Его друзья захихикали.
— А как насчет скользкого соска? — говорит его приятель.
Они не первые гении, которые поняли, что у некоторых снимков грязные названия.
— Ты действительно хочешь чего-нибудь из этого? — говорю я.
Еще дюжина людей кричит мне вслед по всему бару, и у меня совсем нет времени на глупые шутки.
— Куда ты спешишь? — спрашивает первый парень. — Мы же даем тебе чаевые, не так ли?
Он бросает в меня горсть скомканных купюр, в основном единицы. Половина купюр попадает в мой ледяной колодец, что меня очень злит, потому что деньги - это грязь, и мне придется выбросить этот лед и наполнить колодец свежим.
— Спасибо, — говорю я, утяжеляя это слово примерно десятью фунтами сарказма.
— Пошла ты, сука, — усмехается второй парень.
Я смотрю на него сверху вниз. — Нет. Я не занимаюсь благотворительностью.
Ему требуется секунда, чтобы понять это, но вопли его друзей подсказывают ему, что это определенно оскорбление.
Я уже отвернулась, поэтому не слышу, что он кричит мне в ответ.
Я бросаю лед и бегу в подсобку, чтобы взять свежую порцию. Надеюсь, к тому времени, как я вернусь, эти идиоты найдут себе другое место для скопления. К сожалению, когда я возвращаюсь, пыхтя и потея под тяжестью корзины со льдом, они все еще сгрудились на том же месте. Мистер Синяя Рубашка Поло злобно смотрит на меня.