Что бы ни говорил Коул, поход на эту вечеринку действительно похож на свидание. Это не похоже на «New Voices». Вечеринка в честь Хэллоуина в Гильдии художников - это сплошное веселье. На ней происходит больше случайных связей, чем на обычном съезде свингеров.
На мой телефон приходит сообщение от Коула:
Я у входа
— Мне пора, — говорю я Эрин. — Увидимся на вечеринке.
Я хватаю свою сумочку и спешу вниз по лестнице, зная, что лучше не заставлять Коула ждать.
Он стоит возле своей машины, скрестив руки на груди, и ему уже не терпится.
Я не могу удержаться от смеха при виде его: он одет как греческий воин, но с ног до головы раскрашен в пестрые серые и белые цвета, поэтому выглядит как статуя, превратившаяся в камень.
— Сколько времени у тебя это заняло?
— Не слишком долго. Я установил свой собственный аэрограф.
Коул хорошо известен тем, что разрабатывает оборудование для производства на заказ. По общему мнению, он гений инженерной мысли. Я не видела ни одного из его изобретений, потому что он до сих пор не привел меня в свою личную студию. Это единственное место на земле, куда мне любопытно попасть - лучше, чем на тайную экскурсию в Ватикан.
— Я хочу это увидеть, — говорю я, не слишком деликатно напоминая ему о его обещании.
Он игнорирует мой намек, открывая передо мной дверь машины так, что я чувствую себя скорее властной, чем рыцарственной.
— Я удивлена, что ты не нарядился Персеем, — говорю я.
— Я думал, это тебя больше позабавит.
— О, это так.
Еще одна шутка в мою пользу... Я не знаю, радоваться мне или беспокоиться, что Коул прилагает такие усилия ради меня. Я чертовски польщена, но знаю, что у него всегда есть причина - что-то, что он хочет получить взамен. Коул не делает ничего просто так.
Мы забираемся в его Tesla. Всегда готовый, Коул накрыл сиденье пластиковым брезентом, чтобы серая краска не повредила кожу.
Отъехав от обочины, он включает автопилот.
— Я удивлена, что ты доверяешь компьютеру вести машину за тебя, — говорю я. — Я думала, что ты слишком много контролируешь.
Коул пожимает плечами.
— В этой машине восемь камер, постоянно смотрящих во все стороны, и алгоритм, который обновляется ежедневно. Она превосходит человека-водителя - даже такого осторожного, как я.
— Ну, что я могу знать. У меня даже нет водительских прав.
— Ты серьезно?
— С чего бы это? У меня никогда не было машины.
Он издает звук, похожий на отвращение. — Ты все равно должна уметь водить.
Я ухмыляюсь. — Если автопилот будет совершенствоваться, возможно, мне никогда не придется учиться.
Хотя он едва касается руля указательным пальцем, Коул не отрывает глаз от дороги. Он лишь на мгновение отводит взгляд, чтобы провести темными глазами по моему телу и прошептать, — Ты сногсшибательна.
Я рада, что зеленый макияж скрывает мой румянец.
— Эрин сказала, что это слишком.
— Эрин - это условность, — фыркнул Коул. — Сочетание гротеска и чувственности манит.
— Ну... спасибо, — говорю я.
Никогда не думала, что мне польстит, если меня назовут «гротескной», но вот мы здесь.
Мы останавливаемся перед высоким кирпичным зданием на Русском холме, где вечеринка уже в полном разгаре. Газон вибрирует от ударов басов, а из окон льется жуткий фиолетовый свет. Войдя через парадные двери, мы попадаем в миазмы густого тумана и свисающих листов искусственной паутины.
Devil's Worst Nightmare - FJØRA
Соня хватается за мое плечо, она уже на пути к пьянству. Я не сразу узнаю ее, потому что она одета как Битлджус, в черно-белом костюме в полоску, с макияжем трупа, а ее седой боб выкрашен в зеленый цвет.
— Поздравляю с продажей вашей картины! — кричит она, стараясь не коверкать слова в присутствии своего босса. — Я не была удивлена, но чертовски рада за вас.
— Я знаю, что ты счастлива, — говорю я, сжимая ее плечо в ответ. — Ты же моя крестная фея, в конце концов.
— Правда? — требует Коул. — Тогда кто же я?
— Я не знаю, — говорю я, оглядывая его с ног до головы. — Ты больше похож на... короля гоблинов в центре лабиринта.
— Что это значит? — хмурится он.
— Разве ты не видел Лабиринт?
По его хмурому лицу я понимаю, что нет.
— Ты все пропустил! — плачет Соня. — Дэвид Боуи в этих обтягивающих штанах... это классика.
Коул пренебрежительно пожимает плечами, но я вижу, что он раздражен. Он терпеть не может ничего не знать.
— Хочешь выпить? — спрашивает он меня.
— Конечно, все, что у них есть. Я не привередлива.
Он исчезает в толпе, ища бар.