Она думает, что не боится монстров? Я покажу ей гребаного демона из ада.
И это сработало. Она не пришла в студию ни вчера, ни сегодня. Я знаю, как ей должно быть страшно, если она сидит дома, когда ей так хочется работать над картиной.
Она дома, но не совсем одна. Я наблюдаю за ней прямо сейчас через телескоп. Наблюдаю, как она лежит в постели и читает.
Она закончила «Дракулу». Сейчас она начала «Сад бабочек». Я не знаком с этой книгой, но если она заинтересовала Мару, я хочу ее прочитать. Я хочу знать все, что творится у нее в голове.
Я постоянно слежу за ней. Этого будет недостаточно.
Аластор так просто не сдастся.
Я могу убить его.
Эта возможность всегда стояла между нами.
Он слишком много знает обо мне, а я - о нем.
Я уже много раз испытывал искушение сделать это.
Я почти выполнил его просьбу после того, как он подбросил Мару на мою свалку. Я должен был сделать это тогда.
Я не боюсь Шоу. Но я поставил себя в невыгодное положение: не только я против него. Я должен защищать и Мару - если хочу сохранить ее в безопасности для себя, для собственного использования.
Я раскис. Слишком много работы.
Именно поэтому я всегда избегал подобных связей. Мара усложняет мою жизнь сотней разных способов.
И все же я пренебрегаю своей работой, чтобы наблюдать за ней.
Это затягивает. Всепоглощающе. Когда я не рядом с ней, когда я не вижу ее, это оказывает на меня буквально физическое воздействие. Мои мышцы дергаются, как будто я выпил слишком много кофеина. Жажда нарастает и нарастает, пока я не могу думать ни о чем другом. Я теряю всю свою способность концентрироваться, потому что мои мысли уносятся за ней.
Наблюдение за ней вызывает обратный эффект. Наркотик проходит по моим венам, и я успокаиваюсь, расслабляюсь, снова становлюсь целеустремленным.
Проходит несколько часов. Уже поздно - за полночь. Мне пора идти домой и спать в своей постели.
Но я остаюсь из-за ноющего чувства, что она не в безопасности, даже не спит в своей комнате.
Шоу собирается что-то сделать, я знаю это. Он видел нас вместе на вечеринке и теперь собирается предпринять какие-то действия, оставить какой-то знак, чтобы дать мне понять, что я ни на секунду его не обманул.
Он, должно быть, сейчас на седьмом небе от счастья. Его план сработал лучше, чем он мог мечтать.
Все, чего он хотел, - это заманить меня в убийство Мары. Он и представить себе не мог, что я могу привязаться к ней.
И, как бы трудно мне ни было это признать... именно это я и сделал. Я зациклился на ней. Даже одержим ею.
Что дает Шоу всю власть, какую он только может пожелать, и даже больше. Я привязался к чему-то хрупкому, к чему-то, что невозможно удержать под контролем.
Это изматывает. Такой уровень сосредоточенности истощает.
Кроме того, я начинаю понимать, что в Маре меня привлекает контакт, который я получаю, когда нахожусь рядом с ней. Она чувствует вещи так сильно, что это заставляет меня чувствовать их тоже.
Я не могу контролировать этот эффект. Я не могу выбирать, что чувствовать, а что нет, больше не могу. Мара заражает меня против моей воли.
Сейчас она так хочет спать, что едва может держать глаза открытыми. Ее голова то и дело кивает вперед, а затем снова поднимается, пока она сидит, откинувшись на подушки в своей кровати, и пытается пролистать еще несколько страниц своей книги в мягкой обложке.
Наблюдая за трепетом ее ресниц и медленным покачиванием головы, я тоже хочу спать. Я прислоняюсь к подоконнику. И уже почти задремал...
Пока под деревьями за домом Мары не появляется тень.
Я резко поднимаюсь, прижимаю глаз к телескопу и поворачиваю линзу, чтобы смотреть вниз, а не по сторонам.
Я лишь мельком вижу фигуру, исчезающую за домом, но знаю, что это Шоу. Только он обладает такой крупной фигурой, такой тяжелой поступью.
И только он мог затаиться на ее улице и заглядывать в ее окно.
Я отодвигаю телескоп и засовываю руки в пальто.
Мне не нравится играть в оборону.
Я лучше буду охотиться, чем ждать.
Шоу подвергает себя опасности, выходя ночью один.
У меня с собой нож и гаррота.
Я могу покончить с этим прямо сейчас.
Я спускаюсь по лестнице георгианского дома в темноте, оставив все огни выключенными. Я проскальзываю в парадную дверь и закрываю ее за собой, тихонько щелкнув замком.
На дальнем конце улицы за углом стоит громадный Шоу.
Я слежу за ним на расстоянии, зная, что мне придется преследовать его с большей осторожностью, чем обычно. Шоу может быть импульсивным, но он не глуп.
Шоу нравится думать, что мы с ним одного вида - львы, охотящиеся на газелей.
Он - животное, но я не гребаный лев.