Закончив чтение, я бегло глянул на украинские газеты, но там была простая калька с того, что я уже прочитал в «Известиях». Вернув газеты взволнованному тренеру, я стал молча переодеваться.
— Ты чего Вань такой спокойный? — удивился он, — неужели тебя это враньё не задело?
— Да задело конечно Сергей Ильич, я же не железный, — слабо отмахнулся я от него, — но мне всё равно, я приехал завоёвывать медали.
— Ну смотри, — он расстроился ещё больше.
У меня не осталось ни малейших сомнений, что это дело рук Пня и его украинских покровителей, поскольку такой высокий уровень грязи, простой советский журналист вряд ли смог нарыть сам. Чего только стоят фотографии из американских газет. Как я не пытался выбросить всё это из головы, но всё равно выходил на стадион в не очень хорошем настроении.
— Позор!
— Прочь отсюда!
— Иуда, почём родину продал?!
Под эти выкрики и свист я вышел из комнаты ожидания на дорожку. Стадион бурлил, кипел, негодовал, даже иностранные спортсмены изумлённо смотрели по сторонам. Некоторые знали русский, и понимали, что вся людская злость направлена на одного меня.
Готовясь к старту, я даже краем глаза видел, как появляются дополнительные отряды милиции, встающие вдоль трибун.
— Получи американская Иуда!
Мне в грудь что-то ударило, и опустив взгляд вниз, я увидел, как по мне стекают остатки сырого яйца. Милиционер тут же бросился и схватил прорвавшегося гражданина, уводя его куда-то в подсобные помещения. А на трибунах и рядом тут же защёлкали фотокамеры. Сам забег задержали на время, пока привели дорожку в порядок, и убрали остатки яйца. Я был сам невозмутимость, спокойно воспринимая происходящее, хотя даже спортсмены рядом со мной были в шоке от случившегося.
— В полуфинальном забеге на 100 метров победил Иван Добряшов, команда СССР, со временем — 10.4, — провозгласил диктор на русском, затем перешёл на английский, но его не было слышно, весь стадион гудел и свистел.
Я, снова приложил руку к уху, поворачивался по сторонам, что вызвало ещё большее озлобление и я ушёл под трибуны по громкий свист болельщиков.
— Ваня, хватит дуру гнать! — тут же набросился на меня тренер, — ты злишь людей, делая себе ещё хуже! Мало тебе газет?!
Я ничего не ответил ему, а присел на скамейку, вытянув ноги. Илья, подошёл и стал массировать мышцы, какие я попросил.
Промежуток между отдыхом был крайне мал, и я, идя рядом с Владиславом Сапея, единственным из спринтеров СССР кроме меня пробившимся в финал, вышел на поле. От раздавшегося гула белорус извиняющее посмотрев на меня, отошёл в сторону, перейдя на крайнюю дорожку, я же, с невозмутимым видом стоял на своей, спиной ощущая, как усиливается ветер. Это почувствовали и остальные легкоатлеты, поскольку стали посматривать на табло. Максимальная разрешённая сила ветра по нынешнему регламенту была плюс или минус 3 м\с, сейчас же значение было плюс 1.3 м\с, что должно было хорошо повлиять на наши результаты бега.
Встав на колодки, я постарался выкинуть из головы происходящее на стадионе.
Выстрел!
Подхваченный ветром и чувствуя его дуновение спиной, я распрямляясь в привычном ритме, рванул третий со старта, но быстро наверстал упущенное и финишировал первым, с Владиславом где-то за левым плечом.
— Чемпионом Кубка Европы в беге на 100 метров становится Иван Добряшов, СССР, со временем — 9.9. Лучшее время чемпионата и повторение своего же мирового рекорда! — быстро пробубнил диктор, перейдя к другим призовым местам.
— Второе место со временем 10.3 занял Владислав Сапея, СССР, — продолжил вещать он уже в нормальном темпе.
— Третье место со временем 10.4 занял Хартмут Вильке, ГДР, — закончил он объявление победителей.
Дикторы же на английском, французском и немецком языках объявляли эти результаты в нормальном темпе.
Стадион стал поздравлять Владислава, будто он занял первое место, белорус же растерянно при этом смотрел на меня. Я, хмыкнув, ушёл под трибуны, оставив его принимать поздравления.
— Молодец Ваня, — тренер как-то не очень искренне стал поздравлять меня, пряча глаза.
— Сергей Ильич, да ладно вам, — видя, что ему тоже тяжело, отмахнулся я, — сегодня ещё 200 метров как-нибудь отбегаю, одна медаль уже есть.
Он подошёл, и положив руку мне на плечо, сильно её сжав.