Эдрик вел себя как добрый муж. Может, не любящий, каким он был с Сиреной, но хотя бы серьезно воспринимал брак. Все изменилось, и они объявили о беременности Калианы всей стране на праздник Эос.
И все было напрасно.
— Ты посылаешь армию? — крикнула Дофина, врываясь в его военную комнату.
Эдрик стоял у большого стола с картами, измерениями, бумагами, рисунками новых техник и тактик. Меррик стоял рядом с ним. Его правая рука. Шептал что — то на ухо королю. Яд.
— Здравствуй, Дофина, — холодно сказал Эдрик.
— Эдрик, одумайся. Пусть ее заберет наш представитель. Подумай о дипломатии, ради Создательницы. Мы можем провести переговоры с Элейзией. Если Сирена там, мы сможем использовать ее знания о стране, сделать ее послом. И у Бьерна появятся новые способности в мире.
— Дипломатия, — рявкнул Меррик, — в прошлом.
Дофина выпрямилась. Он не мог так с ней говорить. Она все — таки была консортом.
— Капитан, пожалуй, вам стоит уйти, пока я обсуждаю это с Его величеством.
— Нет, останься, — сказал Эдрик. — Мне нужны твои советы, как пройти их защиту. У нас нет подробной карты островов вокруг страны, а портов там мало. Нам нужно быть осторожными. Их флот сильнее, если придется биться на воде за вход туда.
— Эдрик! Ты слышишь себя?
— Довольно! — заорал он. Серо — голубые глаза пылали. — Они забрали ее, Дофина. Они удерживают ее. Я дал им время вернуть ее, но, если они не сделают этого, мне нужен план действий. И я выполню свои слова. Это не угроза Элейзии, а обещание.
— Ты будешь воевать за нее, — это было утверждение.
Дофина знала, что он будет. За нее. Она знала в день, когда он послал отряды в Аурум. Он сделает все ради нее.
Взгляд Эдрика смягчился на миг.
— Я пойду на край света ради нее.
— Ты не можешь подождать ответа пару дней?
— На сбор армии идут время и деньги. Я не могу ждать их отказа, — сухо сказал он.
— Я знаю цену войны. А ты это не замечаешь.
— Не унижай меня, Дофина, — прорычал он. Он махнул Меррику, тот поклонился и ушел из комнаты. То, что он хотел сказать, предназначалось только ей.
— Я не унижаю тебя, Эдрик. Я думаю не только о Сирене. Я думаю о стране, земле и народе. Война — кровь, пот и слезы. Это трагедия и боль, — сказала Дофина, надеясь, что он ее поймет. — Это потерянные жизни… и из — за чего?
Он покачал головой и отвернулся. Он задумался, и она чуть не заговорила, но ждала, пока он обратится к ней.
— Ты знаешь, что без нее ни разу не было дождя?
— Что? — спросила Дофина.
— Я говорил с одним из Высшего ордена насчет погоды. У нас проблемы с посевами. Он сказал, что дождя не было ни разу с тех пор, как Сирену похитили и утащили из страны, — сказал Эдрик.
— Ты же не… думаешь, что это связано? — осторожно спросила она. — То, что я слышу… то, что ты хочешь послать хороших солдат… хороших людей воевать в засуху, когда не растут посевы. Ты посылаешь их биться за тебя, пока страна уже страдает.
— В ней что — то есть, Дофина, — сказал он, сжав голову руками.
Он страдал.
«Я хочу подойти к нему, но как мне исцелить его? Никак».
— Она зовет меня, тянет к себе. Я словно все еще могу ощущать ее. Тут, — он сжал грудь. — Слабое ощущение, но я не могу убежать от нее.
— Эдрик, — прошептала Дофина.
— Я звучу безумно. Знаю. Поверь, я знаю.
— Это одержимость. Ты связан с ней из — за того, что у вас было короткий период времени. А потом ее забрали. И все.
Эдрик опустился на стул за столом. Он был изможденным, словно отсутствие Сирены опустошило его. Дофина думала, что беременность Калианы оживит его. Она верила, что все наладится. Но это была лишь повязка на ране. Она теперь видела. Он не угомонится, пока не вернет Сирену. Отчаяние делало его очень опасным.
— Все те месяцы назад ты говорила мне сделать страну целой, — сказал Эдрик. — Я не вижу способа без возвращения Сирены. И я верну ее… любыми средствами.
47
Последние дни
— У меня есть три дня, чтобы предотвратить катастрофу.
Сирена смотрела на ребят в номере гостиницы. В комнате ощущалась тревога. Она не могла поверить, что это происходило, и после разговора с Дином она хотела разобраться с этим.
Она знала, что не могла доставить письмо к Эдрику раньше, чем королева Кассия прогонит ее из гавани.
«И что мне сказать в письме? Прости, меня не похитили. Мне пришлось уйти на поиски Дома, которым две тысячи лет, которых забыли убить твои предки».