— Что сделают твои родители?
— На публике — ничего. Она подождут, пока все не отвлекутся.
Королева Кассия, казалось, хотела подбежать к старшей дочери и зажарить заживо.
Бриджит даже не вздрогнула от взгляда матери, прошла в бальный зал в синем платье, держа руку Базилла Селби. Все шептались, и Сирена уже слышала, что старые сплетни ходили по комнате.
Бриджит прошла к матери с широкой улыбкой.
— Ты помнишь господина Селби, да, матушка?
Королева Кассия улыбнулась ему, но убивала взглядом.
— Я почти десять лет не слышала это имя.
Базилл поклонился королеве.
— Уверен, каждый день вам не хватало его звучания.
— Уверена, — ледяно ответила королева. — Маэстро, танец в честь вечной мудрости и изящества моей старшей дочери.
Сирена вздрогнула. Она едва знала Бриджит, но почти хотела спасти ее от гнева в глазах королевы и отвращения в холодном голосе.
Но Дин прижал ладонь к спине Сирены, притянул ее к себе, когда началась музыка.
— Это не твой бой, мой маленький воин.
— Я? — охнула она. — Я не воин, — ее ноги скользили по полу, Дин вел в танце.
— Ты бросаешься в бой головой, не думая о своей безопасности, — прошептал он в ее волосы. — Для меня это воин.
Сирена вспомнила, как в прошлый раз ее звали воином. У нее была церемония воина в Бьерне. Когда она узнала, что Компаньоны и Высший орден начинали как воины Виктора Дремилона, когда он убивал Дома, ей пришлось доказать свой статус воина, и она едва выжила.
— Может, я просто хочу помочь дорогим мне людям, — ответила я. — Может, это не делает меня воином. Может, это делает меня филантропом.
Дин вскинул бровь.
— Филантропом? С твоими… умениями это звучит иронично.
— Почему это? — осведомилась она. — Хочешь сказать, что я не могу переживать о людях?
— Можешь, но я думал, что ты — Дома — троп, — сочинил он слово на ходу. — И, насколько я помню книги истории, это делает тебя воином.
Он закружил Сирену на месте, притянул к себе, но она кипела. Она не могла сдержаться. Она не верила, что он такое говорил. Словно она не могла переживать за людей, всю жизнь считая себя человеком. Разница между Дома и людьми привела к войне и уничтожила всю расу и магию.
Танец закончился, и Сирена резко опустила руки. Магия слетала с пальцев, эмоции бушевали в ней. Не так сильно, как в прошлый раз, после боя Дина за звание капитана, но она злилась.
— Прошу прощения.
Без церемоний она развернулась и пошла прочь.
Ей нужно было выпить. Остудить себя. Она так скучала по горам, прохладе и снегу. Сирена схватила бокал ледяной жидкости, осушила его. Голова кружилась, она поежилась. Это был… не пунш. Это было куда крепче вина, которое они пили при дворе. И это была очень плохая идея. Ей нужен был контроль. Если она на взводе лишится контроля над своей магией, многие пострадают.
— Что происходит? — прошептала Авока, сжав ее предплечье в толпе. Она была в зеленом элейзийском платье, что облегало ее, как перчатка.
— Ничего.
— Это не ничего, Сирена.
— Все под контролем, — рявкнула она Авоке.
Впервые с их связи она хотела, чтобы Авока не ощущала ее силы или бурю в ней.
— Оставь меня на одну ночь. Я в порядке. Ничего не случится.
Авока пронзила ее взглядом.
— Я в долгу перед тобой, Сирена.
— Я об этом не просила.
— Понимаю, — Авока отпустила Сирену и ушла в толпу, не дав той ничего сказать.
Сирена простонала.
— Авока, — с воплем она бросилась за ней.
— Оставь, Сирена, — сказала Авока, отмахнувшись и пропав в толпе без усилий.
— Прости, — прошептала она в отчаянии.
Сирена качала головой, а потом вышла на балкон с видом на двор. Тут было прохладнее. Она уже не сгорала изнутри. Даже если там не было снег или гор, было довольно красиво. Она не была дома.
Боль ударила ее по животу. Нужно прекратить это. Ссоры с Дином и Авокой не вернут ее в Бьерн — если она вообще может вернуться. Базилл сказал, что она не может вернуться, и от тоски по любимому празднику там все становилось хуже. Магия была проклятием, а не благословением. Она не надеялась совладать с этим.
Дин вышел на балкон.
— Сирена? — прошептал он.
Она вытерла слезу с края глаза, но не повернулась к нему.
— Почему ты ушла? Я тебя расстроил?
— Нет, — сказала она. Но это была ложь. Она была расстроена из — за него, из — за всего.
— Скажи, что не так, чтобы я это исправил. Я думал, мы веселились.
— Так и было, — согласилась она.
— Но…
— Но ты многого не знаешь обо мне.