- Скажите, - спросил я его, - ваш отец до сих пор работает плотником у Гомеса?
- Да, - ответила она сонным голосом. Прямо сейчас он переделывает схему рефрижераторного трейлера для друга Гомеса.
Его беспечное замечание возбудило мое любопытство.
- Что, он попал в аварию?
- Нет, папа сказал, что не совсем понимает. Его попросили сделать купе в передней части трейлера и превратить его в спальню.
- Купе ? Но что это за комната?
Нола потянулась и взволнованно зевнула.
«Я точно не знаю», - сказала она. Мой отец находит это очень странным. Он устанавливает спальные места. Похоже даже, что есть и переносные туалеты.
- Это должно быть предусмотрено для водителей, когда они по очереди за рулем на дальние дистанции.
- По словам папы, это невозможно. Нет двери. Люди, запертые в этом отсеке, не смогут выйти.
Я не мог поверить своим ушам. Возможно ли, что у этой девушки была информация, которую я искал?
Я спросил её. - Вы сказали мне, что ваш отец работал на друга Гомеса. Уверены ли вы?
- Да, я слышал телефонный разговор между Гомесом и этим другом. Его зовут мистер Коста.
- Ты точно помнишь, что он сказал?
- Погоди я вспомню… Да! Когда я взяла трубку, некий Хуан Коста попросил поговорить с мистером Гомесом. Я передала телефон ему, но, прежде чем уйти, я услышала, как он сказал, что в его доме есть мексиканец, который был прекрасным плотником. Похоже, он согласился с мистером Костой одолжить ему моего отца. В какой-то момент он как минимум дважды повторил цифру в сто пятьдесят тысяч долларов, как бы удивившись. Он выглядел очень взволнованным.
Я сделал долгую затяжку сигареты. Теперь я был уверен, что нашел первое звено в цепи. Мне все еще приходилось тянуть осторожно, чтобы террористы на другом конце подошли ко мне. Сто пятьдесят тысяч долларов на оборудование трейлеров - это слишком много. Скорее всего, это была сумма, которую коммандос предложили койоту за пересечение границы.
Я был в бездне мыслей, когда понял, что со мной разговаривает Нола.
- И я ? она сказала мне. Что мне теперь делать? А еще есть моя семья.
Это правда, что я совершенно забыл об этом аспекте вопроса. То, что для Нолы было столь же важным, как и откровения, которые она мне только что дала.
Я испытал священный ужас, увидев препятствие, отвлекающее меня от моих целей. Но все же Нола очень помогла. И тогда я пообещал ей помочь.
- Скажите, - спросил я, - есть ли у вашего дяди из Оклахома-Сити телефон?
- О да, я уверен. Он написал это нам в письме о своем новом доме.
«Очень хорошо», - сказал я, вставая с постели. Это называется.
- Позвони ему? Зачем?
- Попросить его приехать и забрать вас с семьей. Я за все заплачу.
В каком-то смысле я уклонялся от своих обязательств, но у меня были другие дела. Кроме того, Нола казалась мне в восторге.
- Это чудесно ! - воскликнула она, спрыгивая с кровати.
Мы вместе приняли душ, там поиграли, как дети, счастливые почти забыть о моих заботах. Выйдя из ванной, я тщательно вытер ее, не забывая о мельчайших и самых скрытых складках. Я чувствовал, что ни у одного художника в мире не будет таланта воспроизвести произведение искусства, которым было ее восхитительное тело.
Одежда Нолы высохла за ночь. Она одевалась в спальне, пока я брился. За время службы в АХ я приобрел привычку контролировать свои эмоции. Тем не менее, я с трудом сдерживал волнение, в которое меня погрузили откровения Нолы. Я был так расстроен, что порезался.
Я вышел из ванной и увидел великолепную Нолу в ярко-желтом наряде.
Во время бритья я решил позвонить из общественной будки, и коммутатор внушал мне ограниченную уверенность.
Перед тем как выйти из комнаты, я взял небольшой кусок проволоки, один конец которого я зажал между кроватью и стеной, а другой конец приклеил под дорожную сумку крошечным кусочком изоленты. Если кто-то переместит мою сумку, нить упадет под кровать, и посетитель этого не заметит.