Дружный коллектив заваливается в бар, охранник пропускает их без проблем, когда видит Чанбина, и их провожают к просторному столу.
Чонину заказывают сок, а к нему присоединяется и Крис, аргументируя это тем, что им ещё домой ехать. Вообще-то Феликс всё это время будет подливать в сок Чонина что-то покрепче сока, а тот, вообще-то, не будет против, но об этом Крису знать не обязательно, верно?
Все немного расслабляются, когда приносят первые бокалы пенного.
Минхо исполняет роль молчаливого слушателя, а когда градус даёт в голову, начинает, постоянно кивать и задавать уточняющие вопросы, даже на самые глупые истории от его подчинённых. Феликс искренне не понимает зачем он это всё вообще устроил.
Первые 30 минут Минхо всё ещё «начальник Ли Ноу», первый бокал пива он уже «Минхо», первые шоты он вдруг становится для кого-то «Мин», для других — «Хо», потому что выговаривать что-то сложнее уже заплетается язык; Минхо ждёт, когда его имя сократят до одного «О», но следующая стадия величает его «Минхо, ты ваще нормальный, понимаешь? Вот ты пришёл и всё ваще нормально стало в компании, да. Уважаю тебя ваще», и Минхо решает, что ему нужно проветриться, пока не дошло до кондиции, когда его дружный коллектив запоёт ему баллады о любви, потому что Чанбин с Ханом стали подозрительно хорошо рифмовать его имя со всякими уменьшительно-ласкательными словечками.
Минхо выходит на улицу и шарит по карманам обтягивающих джинс, достаёт из заднего пачку сигарет с зажигалкой и закуривает, глядя в ночное небо.
— Ахуенные бёдра у тебя всё-таки, — причмокивает Феликс, вывалившийся из бара за Минхо, — так бы и съел.
— Звучит отвратительно.
Феликс снисходительно улыбается, дескать «а что я могу поделать» и ровняется с ним, прислоняясь плечом к плечу начальника.
— Сигаретки не найдётся?
— Никогда не видел, чтобы ты курил, — Минхо протягивает пачку Феликсу и тот выуживает оттуда одну штуку и закуривает, прислоняясь фитилём к сигарете Минхо.
— Ты меня и пьяным не видел, что уж там.
Минхо немо соглашается с ним, выпуская клуб табачного дыма раствориться в воздухе.
— Так зачем ты всё это устроил? — Феликс не пытается давить голос и говорит откровенным таким басом — Минхо каждый раз дёргается, когда так происходит.
— У меня день рождения сегодня…
Феликс чувствует укол совести, но чувство стыда быстро перекрывает новая затяжка: откуда ему было знать?
— Оу… с днём рождения тогда.
— Спасибо.
— Сколько тебе стукнуло?
Минхо горько усмехается:
— Тридцать.
Феликс ойкает.
— Ого.
— Ага.
— Пугающая цифра.
— Ты меня не успокаиваешь, знаешь? — Минхо докуривает и прячет окурок в ладони, но уходить не собирается: так и стоит рядом с Феликсом и вдыхает аромат малины с горьким дымом.
— Никто не молодеет, — отвечает Феликс, — почему ты никому не сказал?
— Мне и так кажется, что меня недолюбливают у вас, — Минхо абстрактно водит рукой в воздухе, имея в виду их дружный коллектив, — а так все бы стали нести подарки и плясать под мою дудку весь вечер, а потом бы обсудили это в курилке и невзлюбили бы ещё больше.
— Они и так весь вечер пляшут под твою дудку, — подмечает Феликс, — и нет, тебя не ненавидят.
— А что тогда?
— Ничего. Просто ничего. Ты никак себя не проявляешь почти, все просто несут тебе отчёты и слушаются, потому что ты начальство.
— Мне хочется быть частью чего-то большего. Я же действительно стараюсь ради компании, но с коммуникацией… всё плохо.
— Я заметил, — Феликс толкает плечом Минхо и тот покачивается, толкает Феликса в ответ и они снова стоят спокойно.
— Мне хочется быть для вас другом, а не только злобным начальником… Я не знаю с какой стороны подступиться, у вас же тут до меня всё было сформировано, когда меня назначили я много времени проводил, изучая ваши карточки и резюме, но…
— Это не то? — догадывается Феликс.
— Ага. Совсем не то.
— Ну… — тянет Феликс, стараясь собрать разбегающиеся мысли-муравьи в одну целую муравьиную матку, — ты уже сделал первый шаг.
Минхо благодарно приобнимает Феликса за плечо, когда тот докуривает, но с места тоже не двигается.
— Пошли? — спрашивает Минхо, потирая голое плечо Феликса.
— Давай ещё постоим, там так душно.
— Прохладно, а ты даже куртку не взял, — протестует Минхо.
— Мне нормально, — говорит Феликс, а в противовес покрывается мурашками и вздрагивает.
— Я вижу. Сходи хоть за курткой, я не собираюсь тебе больничный выписывать, у нас скоро крупный заказ поступит.
— Можешь ты сходить? — Феликс мило хлопает ресницами, смотря на Ли Ноу, тот хлопает ресницами непонимающе. — Да там… Крис видимо просёк, что у Чонина в стакане побывал не только сок.
— Господь… И ты в этом виноват?
— Вы оба такие догадливые!
Минхо быстро соглашается и скрывается за дверью бара и уже через пару минут выходит с пуховиком Феликса.
— Спасибо, — Феликс молниеносно застёгивает на себе куртку и блаженно улыбается, а ещё говорил, что не холодно. — Как там ребята?
— Джисон уже почти в отрубе, остальные ещё кое-как.
— А Чонин?
— Никогда не видел его таким весёлым! А Бан Чана таким грустным…
— Ладненько, я думаю когда он меня увидит, он откусит мне башку.
Они снова стоят молча, ловя мгновения лёгкой тишины, которую изредка нарушает проезжающая мимо машина или доносящиеся из бара разговоры.
Бар находился в спальном райончике — в такое время здесь все уже давно спят, а если не спят, то на улицу стараются не высовываться: криминальный город только начинает просыпаться. Феликс ёжится: то ли от потока ветра, то ли от мысли о каких-нибудь бандитах и преступниках, которые могут настигнуть их и избить.
Феликс сильнее вжимается в Минхо.
— Ты чего? Совсем замёрз?
О своих мыслях Феликс решает умолчать:
— Нет.
Минхо снова молча обнимает Феликса одной рукой, растирая плечо — только теперь через пуховик. И Феликс бы слукавил, если бы сказал, что не стал чувствовать себя в безопасности рядом с начальником, и к удивлению, от этой мысли даже не передёргивает.
От Минхо пахнет алкоголем и кислым дымом, Феликс уверен, что от него несёт тем же и подмечает для себя, что со временем этот запах совершенно перестал привлекать его, хотя раньше он после работы пил почти всегда, а подобные места посещал чуть ли не каждые выходные.
С алкоголем, правда, он сегодня перебрал: видимо, долгий перерыв сделал своё дело, и сегодня захотелось выпить всего и сразу, даже не думая о градусах в напитке и о том, что если составить график крепости напитков, то он будет выглядеть зигзагообразно, и не то чтобы это было хорошо.
Но Феликсу было хорошо. Здесь, рядом с Минхо, с пьяной головой и затуманенным разумом. Холод трезвит — Минхо с неприятным алкогольным амбре, сжимающий его плечо, пьянит, и Феликсу хорошо, даже несмотря на то, что утром со стопроцентной вероятностью будет плохо.
Феликс поворачивает голову и нагло рассматривает профиль начальника.
— Ты чего пялишься? — не поворачиваясь, спрашивает он.
— У тебя уши красивые.
— Чего? — Минхо тоже поворачивает голову, встречаясь с блестящими глазами Феликса.
— Уши, говорю, красивые у тебя.
— Я услышал, просто это странно.
— А у нас когда-то было не странно?
Минхо лишь кивает, соглашаясь с этим.
— Так что заткнись, я сделал тебе комплимент.
— Ох, спасибо, я рад, что мои уши удостоились вашего доброго слова.
— То-то же.
Молчание вдруг становится неловким: оно всегда таким становится, если долго не разрывать зрительный контакт и выглядеть так, как будто вот-вот что-то собираешься сказать. Феликс ждал, Минхо тоже ждал, но они продолжали молчать и пялиться друг на друга.
Феликс совершает ошибку, когда опускает взгляд на губы Минхо. Минхо совершает ошибку, когда замечает это. Ошибка за ошибкой: они сближаются медленно, будто готовятся к самой важной для планеты Земля состыковке.