И носорог попятился, отступил. Но должен был возненавидеть своего противника — в этом я не сомневался. Если убийца президента прожил два года в СССР, а потом его так легко отпустили обратно в Америку — не проступала ли тут логическая цепочка? Не с заданием ли отправили бывшего морского пехотинца мастера тонких заморских операций? Которые, кстати, в те же месяцы приветствовали вернувшегося после двадцатилетнего заключения в мексиканской тюрьме своего героя — убийцу Троцкого, Рамона Меркадера.
Взяв в библиотеке «Отчёт Комиссии Уоррена», расследовавшей убийство президента, я начал читать его без всякого предубеждения, с полным доверием к мудрости американской юстиции. Но очень скоро обратил внимание на странную особенность этого тома: примерно треть текста была посвящена разъяснениям, почему тем-то и тем-то свидетелям не следует верить, такие-то улики не нужно принимать во внимание, а такие-то мотивы поведения участников драмы категорически отметать.
Главный же вывод отчёта — никакого заговора не было, и Освальд, и Руби действовали спонтанно и в одиночку — принять я просто не мог. Ну ещё Освальд — одинокий психопат-фанатик с винтовкой — такое бывает. Но чтобы профессиональный гангстер, Джек Руби, поставил на кон свою жизнь, подчиняясь исключительно эмоциональному порыву сострадания к вдове президента? Каким надо быть простаком, чтобы поверить в это?
Я снова отправился в библиотеку, набрал стопку книг, критиковавших выводы отчёта, и... С чем это можно сравнить? Вот если бы ураган, разбивший корабль Робинзона, выбросил его не на необитаемый остров, а бросил прямо на поля неведомой, давно идущей гражданской войны, где непонятно, кто в кого стреляет, на чью сторону стать, кому верить, с кем сражаться, — тогда его состояние можно было бы сравнить с тем, что пережил я.
Оказалось, что отчёт — отчётом, но кроме него, по распоряжению Конгресса, были опубликованы и открыты публике все материалы расследования: протоколы допросов пяти сотен свидетелей, фотографии вещественных улик, рапорты стражей порядка, расшифровка радиопереговоров далласских полицейских и прочее. Двадцать шесть толстых томов стояли корешок к корешку на библиотечных полках, будто бросая вызов: решишься занырнуть в эту бездну?
Десятки простых американцев до меня решились и кинулись докапываться до правды своими силами. Многие вынуждены были забросить свои дела, на годы погрузиться в скрупулёзное расследование, сносить насмешки и оскорбления могущественных защитников официальной версии. Их объединяли расплывчатым понятием «критики Отчёта». В своих книгах и статьях они убедительно вскрывали все несообразности, все расхождения выводов Комиссии Уоррена с материалами, содержавшимися в двадцати шести томах, с показаниями свидетелей и вещественными уликами. Но они не могли достигнуть единства между собой в ответе на главный вопрос: что же произошло на самом деле? Если был заговор, кто же был его инициатором? Какие нити связывали Руби и Освальда с заговорщиками?
Каждый критик выдвигал свою версию, отстаивал её, акцентировал данные, её подтверждавшие, уводил в тень информацию, ей противоречившую. В «списках подозреваемых» называли то Линдона Джонсона и Секретную службу, то Эдгара Гувера и ФБР, то правых экстремистов в союзе с богатыми нефтепромышленниками, то кубинских эмигрантов в союзе с ЦРУ, то военно-промышленный комплекс, то Никиту Хрущёва и КГБ. Но все критики вставали перед одной и той же дилеммой: Комиссия Уоррена, по их убеждению, целенаправленно уводила расследование на ложный путь; спрашивается — зачем? Поверить, что Верховный судья Уоррен и его коллеги были сами замешаны в заговоре и теперь заметали следы, не мог никто. Вопрос повисал в воздухе.
Опросы общественного мнения показали, что в первые месяцы после опубликования отчёта в сентябре 1964 года 30% американцев выразили несогласие с его выводами. Через год их число удвоилось. В 1967 году нью-орлеанский прокурор Джим Гаррисон объявил, что он раскрыл тайну убийства президента и вскоре начнёт аресты и допросы. Впоследствии его «расследование» с позором провалилось, но в январе—феврале 1967 года один за другим были убиты, или покончили с собой, или «умерли естественной смертью» десятки потенциальных свидетелей, упомянутых в двадцати шести томах документов расследования, включая Джека Руби (диагноз тюремного врача — быстротечный рак).
Вторая волна убийств и самоубийств прокатилась в 1975 году, когда сенатский комитет приступил к расследованию деятельности ЦРУ и в связи с этим собрался допрашивать видных мафиози. Один за другим исчезли с лица земли Джимми Хоффа, Сэм Д жанкана, Джон Росселли. К этому времени едва ли 10% американцев верили отчёту Комиссии Уоррена. И Конгресс принял решение провести новое расследование убийства президента. Конгрессмен Луис Стокс возглавил следственный комитет, который после двух лет работы выпустил свой отчёт как раз в те месяцы, когда семейство Ефимовых прибыло в Америку (1978). Так что в 1983 году передо мной на библиотечных полках стояло уже не 26 томов, как перед первыми американскими независимыми исследователями, а 26 плюс 12. Да ещё добрая сотня книг, написанных критиками первого отчёта за прошедшие двадцать лет. Но тщеславная мечта раскрыть такую тайну манила неудержимо. И я ринулся в открывшийся передо мной Мальстрем.